Начало войны на границе под Гродно

О службе Гребёнкина Н.И. в 213 стрелковом полку 56 Московской стрелковой дивизии подробная информация размещена на сайте www.213sp56sd.ucoz.ru

В субботу 21 июня 1941 г. утро было богато на новости. После завтрака командир отделения сержант Василий Филатов сообщил нам, что командиром нашего второго взвода полковой школы назначен выпускник Смоленского военного училища лейтенант Черёмухин. Затем мы узнали, что из краткосрочного отпуска вернулся курсант нашего взвода Авдеев, который в отпуске оформил брак со студенткой медицинского училища. С ней он дружил больше года до ухода в армию. Ещё до обеда объявили, что наш взвод вечером заступает во внутренний наряд для несения охраны учебного лагеря. Поэтому дальше на занятия мы не идём, а станем готовиться к наряду.

После обеда курсант Пётр Дулов принёс мне пять писем. Все завидовали мне по этому поводу. Настроение у ребят из нашего отделения сразу стало приподнятым. У нас был договор, что письма от девушек читались вслух для всёх. Были случаи, когда и писались они коллективно. Это делалось по предложению моего друга Петра Дулова, всегда весёлого парня с мягкими чертами лица. По специальности он был железнодорожный техник, по призванию – гитарист и танцор.

Вечером мы вступили в наряд по охране учебного лагеря полка, и мне пришлось быть разводящим. После двух часов ночи постовые на реке Чернушка задержали неизвестного, который на велосипеде подъехал к расположению лагеря. Он был доставлен в штабную палатку. Около четырёх часов после очередного развода я прилег на скамейку и уснул. И вдруг от мощного взрыва я упал на землю. Со стороны границы немцы обстреливали лагерь из артиллерии. По команде мы собрались у караульного помещения. Курсанты по-разному восприняли начало войны. У моего земляка Корепанова стучали зубы, побледнело лицо Александра Шарапова, заплакал Авдеев, возвратившийся из отпуска. (Авдеев погиб в числе первых при отражении атаки немцев.) Мне показалось, что волосы на голове приподняли пилотку, хотя я только вчера остригся и побрил голову.

Шоковое состояние вскоре прошло, начали готовиться к обороне. Артиллерийский обстрел лагеря продолжался, но он был не прицельным, снаряды делали перелёт. Однако немецкие самолёты разбили палаточный лагерь окончательно. К концу дня в штаб 213-го полка прибыл писарь 2-го батальона полка. Этот батальон находился впереди нашего лагеря на приграничном участке укреплённого района справа от погранзаставы. От писаря узнали, что отбивая атаки врага, погибло большинство пограничников ближайшей заставы. Также он сообщил, что 2-й батальон нашего полка был разгромлен. Понёс огромные потери 1-й батальон 184 стрелкового полка, который тоже находился вблизи границы и его бойцы отступили к нашим оборонительным линиям к вечеру первого дня войны.

На линию обороны 213 стрелкового полка 56 дивизии были стянуты уцелевшие танки и бронемашины, небольшое количество орудий, пулемётов. Впереди наших окопов слева находилась система оборонительных сооружений. Часть из них была ещё не завершена полностью и не оснащена. Но при этом там имелись силы и средства для отражения наступления противника. Ожесточённо сражался на левом фланге обороны полка 9-й пулемётно-артиллерийский батальон капитана Жилы, занимавший ряд оборонительных сооружений. Линия обороны, которую занял наш 213 полк, как я понял, была второй и последней. На рассвете 23 июня немцы начали атаку против тех позиций, на которых находился я. Но это наступление гитлеровцев было приостановлено, их атака захлебнулась. Враг был отброшен контратакой и даже взяты немецкие пленные.

Гитлеровцы яростно атаковали позиции полка, но делали это безуспешно. Не помогали им ни сильный артиллерийский огонь, ни бомбовые удары. К вечеру третьего дня бой заметно затих. Пролетавшие немецкие самолёты нас уже не бомбили. Бронетанковые части Вермахта и их ударные дивизии, обойдя нашу линию обороны, продвинулись вглубь страны. Полк понёс большие потери, восполнить которые было нечем. Отсутствие связи с командованием, нехватка боеприпасов и продовольствия – всё это явилось причиной того, что командование 213-го полка дало приказ об отходе с занимаемых рубежей. Отходили ночью. Я получил на вооружение вместо винтовки СВТ автомат ППД. Вместе с товарищем несли по очереди ящик автоматных патронов. После пяти километров пути мы выбились из сил от тяжёлой ноши. Поэтому вскрыли ящик и часть патронов уложили в противогазные сумки, а также снарядили ими три автоматных диска.

Утром 25 июня недалеко от д. Гожа Гродненского района личный состав полка начал форсировать Неман. В нескольких километрах от нас стал переправляться по мосту полковой обоз и госпиталь, охраняемый двумя бронемашинами. Немецкие самолеты довольно быстро смогли уничтожить мост, а также транспорт обоза и госпиталя. Полк лишился остатков продовольствия, боеприпасов и части медперсонала. Переправа проходила побатальонно, поротно, на приспособленных плавсредствах. Использовали лодки местных жителей, связанные брёвна. Основная масса солдат пересекала реку вплавь. Около половины численности полка переправилась благополучно. Другой же части в этом не повезло. Я был в подразделении, которое охраняло и прикрывало переправу. Появились самолёты противника, которые низко пролетая вдоль реки, начали бомбометание. Позади нас к Неману приблизились немецкие танки, которые стреляли из пулемётов и орудий. Всё это превратило переправу в хаос. Вода в реке клокотала от взрывов, покрылась красными кровяными пятнами. Всё было перемешано взрывами. Плыли люди, лошади, оторванные от пушек надувные колёса, разломанные брёвна и доски. Раненные и тонущие люди цеплялись за всё, что попадало под руки в бурлящей воде.

Я имел хорошую натренированность в плавании и нырянии, мог долго находиться под водой, задерживая дыхание. Перед тем как войти в воду я сбросил ранец со скаткой шинели, и сумку с патронами. Я понял, что этот груз потянет меня ко дну. Начал плыть, стараясь с запасом воздуха погружаться на некоторую глубину и продвигаться вперёд. Затем всплывал на поверхность, глотнув воздуха, вновь опускался на глубину. Так я пересёк большую часть реки и попал на прибрежную отмель. Передо мной был крутой берег пятиметровой высоты. И сейчас под обстрелом с тыла мне нужно было подняться на него. Окинув берег взглядом, я увидел много фигурок, то поднимающихся по нему, то катившихся вниз под пулемётным огнём противника. Много окровавленных тел лежало на песке под обрывом. Я решил бежать наискосок, выбирая среди песка травяные кочки и корневища, за которые можно было цепляться на крутой поверхности. Несколько раз взрывной волной меня отбрасывало вниз. Но я вновь начинал карабкаться по склону. Наконец я был наверху! Свалившись там, в небольшую яму, я никак не мог восстановить дыхание. Не хватало воздуха, силы были на исходе. Немного отдышавшись, я направился к месту сбора красноармейцев в ближайший лес. После этой переправы я не увидел многих своих товарищей, больше уже не встречал своего душевного друга Петра Дулова.

На сборный пункт явилось до 700 человек. Какой-то капитан собрал курсантов полковой школы, но их оказалось мало. Были сформированы два батальона, я же попал в третий. Меня назначили командиром отделения. В данной должности я пробыл 3 дня. За этот срок, двигаясь в направлении Лиды, мы участвовали в пяти боевых столкновениях с противником. 28 июня в ходе боя на шоссе был убит командир нашего взвода лейтенант Черёмухин. Вместо него меня назначили командиром взвода. Прозвучала команда: «В атаку». Я поднял взвод, бойцы начали наступать. Немцы не выдержали натиска. Они стали отходить. 18 человек во главе со мной, отвлёкшись захватом немецкого грузовика с боеприпасами, отошли правее и оказались вплотную с окопавшейся ротой противника.

При захвате автомобиля 5 бойцов погибло. Машину удалось поджечь. Оставшиеся 13 заняли круговую оборону в небольшой лощине. Были вооружены ручным пулемётом, автоматом, остальные имели винтовки и гранаты. В этом бою отличился курсант Иван Ермаков, который действовал решительно и смело. Когда погиб пулемётчик, Ермаков занял его место. Он успевал стрелять по противнику с разных позиций круговой обороны, метко бросал гранаты. Так мы смогли продержаться некоторое время, пока к нам пришли на помощь наши основные силы.

Из 13 оборонявшихся осталось в живых 4 бойца. В числе этих четырёх был я и Ваня Ермаков. В этом невысокого роста сибиряке была великая сила воли. С курсантом Ермаковым мы служили в одном отделении второго взвода полковой школы. Из его рассказов я узнал, что детство его прошло без отца, вырастила Ваню мать. Он успешно окончил среднюю школу. Был влюблён в девушку, работающую бухгалтером в совхозе. Дело шло к свадьбе, но Ваню призвали в армию. Смог ли Ермаков выжить в той войне, я не знаю. В ходе дальнейшего отступления через огромное болото мы потеряли друг друга.

Запомнился мне бой у железнодорожного разъезда (возможно станция Гуды). Тогда мы за ночь преодолели пятикилометровый участок болота. На опушке леса командиры объявили привал. Выслали разведку. Разжигать костры, громко разговаривать запрещалось. Не прошло и часа с момента объявления привала, как перед нами показалась цепь немецких солдат. С флангов нас стали обстреливать из пулемётов. Обессиленные и голодные, мы не смогли сразу оказать сопротивление. Началось отступление, перешедшее в паническое бегство вглубь леса. Командирам удалось остановить отступавших, мы залегли. Приготовившись к бою, пошли в атаку. Рассеяв цепь немецкой пехоты, мы вышли к разъезду, где стоял товарный эшелон. Преодолев небольшую речку, мы вбежали на железнодорожное полотно. Гранатами красноармейцы повредили топку паровоза и взорвали пассажирский вагон. С этого разъезда оставшиеся в живых бойцы и командиры полка ушли опять в топкие болота.

Когда в бою были убиты две лошади, тянувшие пушку 45-го калибра, её пришлось вывести из строя. Очень хотелось кушать, поэтому я решил отрезать кусок конины, поместившийся в противогазную сумку. Это мясо было основным продуктом питания на протяжении двух дней. Часть его пошла на общий котел. Пищу разрешалось готовить только ночью в лесу, чтобы нас не заметил противник. Небольшой кусок мяса я носил с собой. Разрезая мясо на маленькие кусочки, я старался хорошо пережевать его, а затем с трудом глотал. Таким образом, я хоть как-то утолял голод и поддерживал силы. Вместе со мной шёл курсант Николай Стрелков, по профессии он был учителем. Он последовал моему примеру, но у него так не получилось. Его мучила рвота, с каждым днём он терял силы. Перед нами оказались обширные болота. Другого пути не было, кругом был неприятель. По трясине мы пробирались неделю. Пили прелую и ржавую болотную воду, от которой сильно поносило. Болели суставы рук и ног, наступала общая слабость. Для многих солдат это топкое месиво стало безвестной могилой. Не смог выбраться оттуда и Николай Стрелков. Он обессилел и умер на моих глазах.

Мы продолжали продвигаться дальше на восток в составе группы из двух десятков человек. Недалеко от Лиды, в помещении отделения местного совхоза нас хорошо встретили и стали кормить. Кушать мы решили по группам. Оставшиеся бойцы стояли в охранении. Но кто-то из местных вызвал немецких солдат. Они нагрянули внезапно, подошли через лес. Началась стрельба, мы вынуждены были отступать. Так как наша группа была небольшой преследовать нас гитлеровцы не стали. Через два километра мы увидели участок, засеянный картофелем. Уже выросла высокая ботва, но молодые клубни ещё не образовались. Нам пришлось выбирать семенной картофель, который ещё не полностью загнил. Это стало для нас пищей на несколько дней.

По ходу нашего движения предстояло обойти стороной город Лида. Мы предполагали, что вокруг этого города находится много различных немецких подразделений. Издали мы наблюдали большие колонны военнопленных, которых гнали в направлении Лиды. Стало ясно, что нам нужно разделиться на группки по несколько человек. Так было легче продвигаться дальше. С красноармейцем Вадимом (фамилии я не спрашивал) мы вышли утром к хутору возле д. Новосады Лидского района. Крестьяне покормили нас картофельными блинами. Хозяин дома предложил нам переодеться в его поношенную одежду из домотканого полотна. Дальнейшее продвижение всё более усложнялось. Немцы назначали в деревнях старост, создавали полицейские пункты и участки. Приходилось идти в ночное время. Мы бродили, не зная нужного направления. Пройдя десятки километров, мы возвращались почти к той же деревне, где были вчера. Блуждая почти месяц, мы постепенно приближались к Новогрудку. Обойдя д. Осмолово, мы к вечеру пришли в д. Новины (Петревичский сельсовет Новогрудского района).

В этой деревне нас накормили и предложили ночлег. Выспавшись в гумне, я и Вадим в четыре часа утра двинулись в путь. Перед нами стояла задача, обойти Новогрудок слева. Миновали озеро Литовка и одноимённую деревню, прошли рядом с Братянкой, около Городечно повернули к речке и увидели немецкий мотоцикл. Солдаты мылись в реке и заметили нас издалека. Они говорили между собой, что мы русские солдаты и приказали подойти. Я в школе изучал немецкий язык, поэтому догадался, о чём они говорят. За последнее время я запомнил некоторые польские разговорные выражения. Мне пришло на ум слово «рольник» (крестьянин) и я стал повторять его, показывая на себя и Вадима. Немцы поняли это польское слово. Они не захотели с нами возиться и отпустили. Помогло нам и то, что мы были одеты в полотняные крестьянские штаны и рубахи.

В деревне Сулятичи нас остановили сидевшие возле дома мужчины. Они посоветовали нам остаться в ближайших деревнях, окрепнуть, а там будет видно, что в последующем делать. Они предупредили, что если мы пойдём дальше, то нас схватит полевая жандармерия, которая выставляет посты и засады в сельской местности. Крестьяне рассказали, что в их деревне уже прижились трое окруженцев. Предложили мне зайти к мужчине, которому нужен помощник в хозяйстве. Вадим отказался идти со мной, так как он местным не доверял. После этого я уже Вадима не встречал.

Меня привели в дом к Станиславу Войно, жившему в Сулятичском Дворе. В этой же деревне находился дом его брата Мечислава. Они помогали друг другу по хозяйственным делам. Но и мне сказали, что скучать без дела не буду. Разговаривали они в кругу семьи по-польски, русскую речь понимали. Хозяин Станислав был старше меня на шесть лет. Может быть, поэтому мы жили дружно. К зиме я уже стал понимать польский, а позднее начал и разговаривать с ними на этом языке. Скоро я почувствовал, что Стасю можно доверять, можно на него положиться в трудный момент.

В небольшой деревушке Сулятичский Двор Новогрудского района собралось восемь советских военнослужащих, попавших в окружение. Наши встречи между собой сначала не были достаточно откровенными, но общие интересы постепенно сближали нас. Сложилась конспиративная группа, которая на первых порах заботилась об установлении связей с местной молодёжью. Постоянно занимались мы и поисками оружия, вели по мере возможности подготовку к партизанской борьбе. Среди нас старшим по возрасту являлся Пожаров Филипп Васильевич, которому исполнилось 28 лет. В армии он служил шофёром в местечке Цехановец Белостокской области. По 22-23 года имели Васильченко Иван, Беляев Матвей, Шестьян Леонид. Примерно таким же был возраст братьев Чебурова Николая и Чебурова Владимира. Мне было в то время 20 лет. Среди нас занял положение руководителя группы лейтенант Думбасар Константин, которому тогда исполнилось 23 года. Он служил в армии командиром взвода, имел боевой опыт. Мы были согласны действовать под его руководством и все были едины в намеченной цели – перезимовать в деревне и весной уходить в лес для проведения партизанской борьбы.

                                                                             Войну я встретил на границе,

В её коварный первый час,

Когда большую свору фрицев

Внезапно бросили на нас.

 

Мне был тогда всего двадцатый.

Такой же возраст остальных.

Лавина танков шла горбатых,

Ревущих крепостей стальных.

 

Земля вздымалась под ногами,

Разрывов гром, кругом пожар.

Разверзлось небо перед нами

Вокруг и ад, и смрад, и жар.

 

Одну атаку за другою

Мы отбивали, и опять

Стояли грудью, как стеною:

Ни пяди немцу не отдать!

 

И смерть тогда не раз ходила

Со мною рядом, по пятам,

Но воля к жизни победила,

Послала смерть ко всем чертям!

 

К победе шли четыре года –

Сражалась гордая страна.

Всему советскому народу

Ценою жертв далась она.

 

И победили! Так хотели!

Распрямил плечи наш народ.

А вскоре в космос полетели,

И наш девиз всегда: «Вперед!»

 

Николай Гребёнкин

 

У вас недостаточно прав для размещения комментарий


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter