Из прошлого Слонима и земли Слонимской (Внутренняя организация города и городская жизнь)

До XVI века Слоним был только зародышем города. Был это небольшой деревянный городок, о котором Александр Гвагнин, летописец, оставил такое упоминание под 1581 годом:

«Słonim civitas ac munitio lignea, olim secundo genitorum Magnorum Ducum Lithuaniae erat, ac pro Ducatu cum suo territorio computabatur, postea in provinciam redacta est. Vexillo rubeo unicorni stemmate Magni Ducatus insignito provincialis nobilitas utitur», что в старом польском переводе звучит так: «Слоним город и ограда деревянные, некогда было литовских князей уделом и княжеством со своими поместьями считался, потом в провинцию обратился. Красные хоругви В. Кн. Лит. одного рода использует».

Город развивался медленно, но не смотря на это, еще перед получением магдебургского права привлекал к себе население. При замке происходили здесь, как в других таких городах, торги. Поэтому поселялись здесь как землепашцы, так и неземледельческое население на таких же условиях, как в деревне. Какие поборы терпело население Слонима до получения магдебургского права, иллюстрирует нам до некоторой степени «устав повинностей» мещан слонимских, изданный старостой дрогичинским и слонимским Яном Миколаем Радзивиллом 26 мая 1522 года. Как документ очень характерный он заслуживает, чтобы привести его полностью в польской транскрипции, но в звучании прежнего русского языка, который в то время был государственным языком Великого Литовского Княжества.

«Я Янъ Миколаєвич, маршалокъ земский, староста дорогицкий и слонимский. Били намъ чоломъ войтъ Слонимский Станько Сидоровичъ со всими мещаны и покладали передъ нами листы славноє памяти короля єго милости Александра и нинешнего господаря нашого єго милости короля Жикгимонта. В тыхъ листехъ господарьскихъ стоитъ, ижъ они передъ тымъ даивали сенничого летнего по три гроши, нижли первыи державци которому слузе своєму сенничоє местьскоє давали, тыи и наши дей сенничии бирали на нихъ по шести и по семи грошей, а въ томъ ся имъ тяжкость деяла. И били намъ чоломъ, абыхмо имъ тоє сено уставили по старому платили, подлугъ листовъ господарьских. И мы имъ тымъ обычаємъ уставили: какъ сенничий сено закличетъ платили, от того дня за тыйдень маютъ заплатити съ кождого дому противъ себе по три гроши, а пищого по грошу; єстли бы они за тыйдень по три гроши того сена не заплатили, маеєть тотъ сенничий на нихъ брати по шести, або по семи грошей, какъ передъ тымъ даивали, какъ жо и сами ся к тому зволили. И тежъ поведили передъ нами: коли закажутъ имъ на толоку ходити, ино дей наместникъ нашь або тивунъ не призваляєтъ им воловъ выпрегати поити через весь день; а коли дей дожьчь найдеть, хотя на вечоръ, тогды ихъ съсылають с толоки и велять имъ за то други день орати. И мы имъ уставили: котороє годины дожчь великий найдеть и они мають назавтреє вышодши, чого того дня не доорали, толкожь мають доорати и волы поити. А въ ловы мають ходити, коли зверь буде осочонъ. И тежъ били намъ чоломъ ижъ дей наместникъ нашь посылаеть их стороною на сведецтво на чию кольве жалобу. И мы ихъ с того вызволили; алижь их хто упросить, тамъ они могуть єхати стороною съ своєє доброє воли; нижли коли мы, або наместникъ нашь Слонимский где ихъ пошлеть на потребу господарьскую, тамъ они повинны єхати. Также били намъ чоломъ: абыхмо имъ призволили жорны держати, для дранья крупъ. И мы им призволили: жорны держати промежи трехъ мещанъ одны жорны для дранья крупъ, a жито и солоды и пшеницу мають на млыне господарьскомъ молоти. А єстли бы который мещанинъ тежь зъ мещаниномъ розмовилъ, або ся побилъ, а до насъ, або до наместника нашого от нихъ жалоба не прийдеть и децкий на то межи ними взять не будеть а они зъєднаються — вина господарьская, ани вшатокъ меду какъ передъ тымъ бирали, не маєть на них то брано быти. И тежь били намъ чоломъ, ижь наместникъ нашь забороняеть имъ на месте и по селомъ рыбъ и иншихъ стравныхъ речей куповати. Ино они мають рыбы и стравныи речи на месте и по селомъ вольно куповати; нижли не мають въ торговы день, за местомъ переимаючи стравныхъ речей и иншого ничого куповати, только на торгу, как передъ тымъ бывало. Писанъ въ Городне, мар[тъ] 30 день, индик[т]ъ 10.».

Из вышеуказанного реестра повинностей мещан слонимских мы видим в какой степени зависимы они были от старосты и его наместника, или заместителя. Мещане трактуются ими наравне с населением крестьянским. В вышеуказанном уставе прежде всего обращает на себя внимание т. н. «толока»: был то тяжкий труд во время пика полевых работ. Причем тивун так тщательно присматривал за мещанами, выполняющими эту работу, что не позволял им даже на протяжении всего дня распрягать волов, чтобы их напоить. Если из-за дождя работа прерывалась, то должны были они работать в течение всего следующего дня. Благодаря вмешательству старосты злоупотребления в 1522 году были остановлены.

Новый период в жизни Слонима начинает привилей Сигизмунда, от 1532 года, давший городу магдебургское право, которым «на вечные времена» заменено русское право на немецкое. Поднимает оно Слоним до уровня города в полном значении этого слова. Благодаря получению магдебургского права начинает развиваться здесь мещанское сословие. И с той поры Слоним имеет городское самоуправление и независимость от княжеских урядников. Во главе города стал избираемый городской совет. Случалось также иногда, что члены совета назывались князем.

Совет избирал бургомистров, которые по очереди его возглавляли. Был он органом самоуправления и автономии. Судебная власть принадлежала в городе войту и избираемым населением заседателям. Апелляция от лавы шла обычно в княжеский суд, в делах запутанных обращались к более значимым немецким городам, как напр. Магдебург. Ремесленники начали организоваться в цехи, которые под предводительством мастеров решали дела, касающиеся производства товара, его цены и т. п. Цехи оказывали порой большое влияние на Совет и городскую лаву.

В XVII веке развитию цеховой жизни способствовали в большой степени Сапеги. Лев Сапега, как староста слонимский, организовал в 1609 году цех ткацкий. Позже Казимир Лев Сапега, маршалок надворный лит. и одновременно староста слонимский, будет способствовать организации других цехов, к которым обязанными были принадлежать и татары (1644). В целом, кстати, можно утверждать, что магдебургское право дало городскому населению самоуправление, которое оградило его от поборов княжеских урядников и принесло ему освобождение от тяжести права княжеского. Важнейшей обязанностью обитателей города по отношению к князю была с той поры арендная плата наличностью. В случае необходимости обязаны были мещане предоставлять военные телеги или вооруженных оруженосцев. Должность войта в городе была наследственной. Был он зависим только от князя и не нес ни одного побора за исключением несения рыцарского служения. Доход свой войт получал с денежных штрафов, налагаемых на преступников, с оплаты из мясной лавки, корчм и мельниц. Но нужно отметить, что получение магдебургского права не всегда гарантировало городу совершенное самоуправление. Порой трудно было предотвратить, чтобы старосты не вмешивались в дела чисто городские. Магдебургское право — по мнению Антоновича — только ограничило власть старост над городом и согласовало ее с городским самоуправлением. Часто старосты удерживали часть судебной власти или вмешивались в другие городские дела, как напр. проверка доходов, установление таксы на товары в городе и прочее.

На основе определенных источников можно более или менее определить, какие поборы в половине XVI века имел Слоним во всем В. Кн. Литовском. В соответствии с «росписью» в 1551 году дани, называемой серебщизна, «из города слонимского» составляет в то время 30 коп грошей. В то же время Лида платит 20 коп грошей, а Новогрудок — 60 коп грошей.

Города в В. Кн. Лит. неоднократно принудительно привлекались к выдаче ссуд. В 1563 году Сигизмунд Август рассылает письма в различные города по делу такой, собственно, ссуды. Слоним должен был дать взаймы 200 коп грошей, Волковыск — 300, а Новогрудок до 400 коп грошей. Затем, в 1565 году Теодор Чечот принес в Слоним сообщение Сигизмунда Августа, налагающего на Слоним дань в размере 100 коп грошей. Волковыск получил письмо на то, чтобы оплатить такую же сумму. В том же году в Кракове состоялся показ войска господарьского В. Кн. Лит., на который староста слонимский Григорий Волович выставил вооруженный отряд, состоящий из 45 коней. Отряд старосты каменецкого состоял в то же время только из 30 коней. Хорунжий слонимский Михал Соколовский выставил на показ 3 коня «вооруженных по-гусарски». В 1507 году на показ литовского войска в Молодечне шляхта повета слонимского выставила 275 коней.

С началом XVIII века, в 1714 году тариф чоповый и шелажный на г. Слоним приносил 1608 злотых. В 1775 году чоповый приносил 2131 злотых; подымный в то же время подсчитанный в злотых составлял 2802.

Выделившись с точки зрения правового положения, мещане слонимцы неоднократно встают на защиту невольных людей, которые в городе могли стать вольными.

Так в 1586 году шесть мещан слонимских выступают в гродском суде в защиту Томаша Пиотровича, о котором упоминает пан Ян Кунцович, так как считают его своим «ойчица» то есть невольным человеком, который не может самовольно оставить землю, так как на ней был поселен. Как отличается состояние мещан в юридическом отношении, можно осознать лишь в сравнении со слоями невольных людей, к которым кроме ойчицов принадлежала вся придворная челядь. Люди эти не имели никаких прав и были полностью зависимы от своего господина. Но уже тогда мы встречаемся с прекрасными проявлениями благородного отношения к подданным.

Староста слонимский Михал Богуш-Боговиттынович в завещании в 1529 году постановляет, «выпустить на волю» невольную челядь по своим дворам, «чтобы никто после смерти моей в неволе не был». В 1566 году земянин Павел Ирзыкович требует в завещании, чтобы после его смерти Дорошу вместе с его женой была возвращена воля, но дети их: Иванек, Якубец, Томко, Эльжбета и Зофийка, должны остаться на службе у его жены Овдотии и после ее смерти получат свободу». Если невольник оставлял своего господина самовольно, преследуем был по суду. Когда девка невольница Ганка убежала от своей госпожи Резановой к земянину Бартошевичу, суд заставил последнего, чтобы он выдал ее Резановой, поскольку получила она ту девку от своей матери. Беглую челядь не вольно было не только принимать дома, но даже указывать им дорогу или давать пропитание. Если бы было доказано, что этого не остерегся, то обязан был беглеца отыскать, или за него заплатить.

Евреи появились в Слониме, вероятно, уже в XIV веке. В 1495 году В. Князь Александр по неизвестным причинам выгоняет всех евреев со всего панства, а, значить, и из Слонима. Оставшееся после них имущество перешло к князю. По мнению Любавского это было сделано по соображениям религии, которая окрепла на фоне экономической борьбы. Но это продолжалось недолго, так как в 1503 году В. Кн. Александр, «обдумав с панами своей рады», разрешает им возвратиться. С тех пор еврейский элемент увеличивается в В. Кн. Лит. довольно сильно и остается в дальнейшем в городских поселениях. В XVI веке еврейские общины встречаются в Новогрудке, Слониме и других городах.

Общему развитию Слонима, несомненно, способствовали различные учреждения, имеющие здесь свои штаб-квартиры а, значит, с ними нужно кратко познакомиться.

С 1555 года в замке слонимском заседает земский суд. Раньше шляхта слонимская в отношении судоводства относилась к воеводству троцкому. Воевода исполнял свою обязанность судьи либо в Троках, либо также выезжал в каждый регион своего округа. Был он собственно высшей инстанцией. Менее важные дела рассматривали низшие органы королевской власти: замковый или гродский суд под председательством старосты слонимского или его заместители, подстаросты. Однако король Сигизмунд Август, стремясь обеспечить шляхте более справедливое правосудие, по совету «панов рады В. Кн. Лит.» а также при согласии воеводы троцкого Миколая Радзивилла призвал из числа оседлой шляхты в повете слонимском суд, составленный из судей: Яна Викторына и Миколая Юндзилла а также писаря Михала Соколовского. Первые судебные дела начались дня 22 января 1556 года. С 1565 года земский судья выбирается шляхтой, причем выбирала шляхта из четырех кандидатов судью, подсудка и писаря. Из числа представленных кандидатов король утверждал одного. Земский суд заседал три раз в год и длился по 2 недели. Подлежали ему все гражданские дела. Дела о нападении на дом дворянина, поджоге, разбое, насилии, краже, убийстве дворянина, подпадали под компетенцию гродского суда. В 1564 году писарь земского суда в Слониме получил от короля печать с гербом В. Кн. Лит., которой опечатывались только судебные иски. В земских судах чаще всего дело рассматривалось в присутствии обоих сторон. В случае отсутствия одной из них дело отсрочивалось до следующих роков. Не явившаяся сторона должна была заплатить штраф противоположной в размере копы грошей. За третьим разом дело рассматривалось независимо от отсутствия какой-либо стороны; приговор в этом случае был благосклонен к явившейся стороне. Со времени образования Стефаном Баторием трибунала лит. (1581), как высшей апелляционной инстанции, Слоним имел свою апелляцию в Новогрудке. В отношении администрирования повет слонимский остался связан с воеводством Новогрудским в 1566 году, когда именно в этом году установлено в В. Кн. Лит. новое деление на воеводства.

Усилению развития города и оживлению коммерческого оборота способствовали учрежденные в середине XVI века две ярмарки.

Благодаря усилиям старосты слонимского Горностая и на основании привилегии Сигизмунда Августа от дня 13 мая 1558 года устанавливают в Слониме две двухнедельные ярмарки. Одна приходилась на Рожденство, вторая — на Сошествие Святого Духа.

Сигизмунд III, подтверждая эту привилегию, переносит ярмарку на день Вознесения Господнего и св. Николая. Ярмарки могли быть оживленными и богатыми так как Слоним был очень важным торговым пунктом, поскольку стоял на пересечении крупных торговых путей: шла здесь дорога из Литвы к Бресту; вторая тянулась от Пинска через Здитов к Гродно; затем от Слонима через Ляховичи, Клецк, Слуцк проходила дорога к Бобруйску и Рогачеву. Но, вероятно, наиболее оживленной была та, которая вела в Москву и проходила через Новогрудок и Минск. Всяческие посольства и легации между Москвой и Польшей пользовались в первую очередь именно этой дорогой.

Таким образом уже в XVI в. Слоним становится одним из наиболее важных городов В. Кн. Лит. Свидетельствует об этом также тот факт, что относится он к городам господарьским, то есть королевским, как, впрочем, и то, что существует здесь должность городничего. Городничий был высшим поветовым урядником, которому подлежал надзор за оборонной города; присматривал он значит за сооружениями городскими, чтобы находились в состоянии обороноспособном, вел список лиц, обязанных к работе по ремонту города и в конечном итоге, заведовал оружием, которое в нем находилось. В 1550 году городничим слонимским был Юрий Андреевич, исполняющий в то же время функцию ключаря замка слонимского, распоряжающегося доходами с медовой дани.

В XVI веке повет слонимский в значительной степени покрыт был лесами. В разных актах часто встречаются упоминания о королевской пуще слонимской. Пользованием лесами слонимскими короли вознаграждали заслуженных перед родиной граждан. Стефан Баторий отдает ее в пожизненое держание заслуженному ротмистру Яну Полубиньскому. Как подтверждает Бобровский, еще в первой половине XIX века повет слонимский в отличие от пружанского относился к району наиболее облесенному. Леса покрывали здесь 1/3 часть поверхности. Однако и земледелие было здесь достаточно развитым, поскольку Слоним имел такие большие запасы хлеба, что в 1535 году для «naspizowania» замка киевского отправлено из Слонима 200 бочек ржи. Другие литовские города как Каменец, Брест, Мельник высылают туда же только по 100 бочек; только Гродно высылает аж 500. Рожь, собранная из городов В. Кн. Лит. была свезена в Пинск, откуда подскарбий земский Богуш должен был его сплавить в Киев.

 

У вас недостаточно прав для размещения комментарий

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter