Перед войной в Кличеве проживало более 300 евреев. В 1939 г. случился большой пожар. В результате значительная часть построек поселка сгорела полностью. Особенно пострадали евреи. Местная власть безвозмездно выделила всем погорельцам лес на строительство и люди возродили Кличев. Перед самой войной евреи поселились в новых домах на современной Комсомольской улице, и назвали ее Золотой. Жили они и на других улицах: современной Набережной, Пролетарской, Якова Зайца, им. М.Горького.
Мужчины-евреи, владели ремеслом или профессией, которые давали им возможность содержать семью, воспитывать и учить детей. Торговцы, портные, сапожники (они шили качественные ботиночки из кожи, не уступавшие английским, украшали их разными загогульками и финтифлюшками, все ими любовались, да и сносу им не было), стекольщики, мясники, заготовщики (в народе их называли каравачниками), парикмахеры, высококлассные кузнецы, балаголы (существовала даже специальная артель гужевого транспорта, которая занималась грузовыми, почтовыми, пассажирскими перевозками) – все это кличевские евреи. Много евреев работало в Кличевской средней школе. В то время, кстати, она являлась образцовой, и учителям доплачивали 25% от основного оклада. Некоторое время перед войной директором работал И. Папярно, который до этого назначения руководил в Кличеве начальной еврейской школой. Завучем и преподавателем географии был Борис Абрамович Тойбман. Математике учил детей Анатолий Иодович Галеркин, химию и биологию преподавала Фаина Моисеевна Гельман, русский язык и литературу – Галина Иселевна Гельфанд, немецкий язык – Бронислава Адамовна Эйсмант.
Аверьян Михайлович Горбачев – учитель Кличевской средней школы в то время, сейчас живет в деревне Любоничи Кировского района, вспоминает, что его семья и семья Бориса Абрамовича Тойбмана жили в одном учительском доме около аэродрома. Семьи очень дружили друг с другом. К сожалению, мать, жену, двух дочерей и сестру жены Тойбмана фашисты расстреляли и закапали в общей яме в лесу около дер. Поплавы. Самого же Бориса Абрамовича Горбачев спрятал в своем погребе. Потом тот с еще одним товарищем прятались в лесу, пытались попасть к своим, но зимой 41-го кто-то выдал их землянку и они погибли, как погибла ученица Тойбмана Соня Рабинович со своей подругой.
В первые дни войны немцы заставили девочек евреек быть переводчицами, а вскоре их расстреляли. Азейнаны, Воробейчики, Гайстеры, Гельфанды, Госины, Гринберги, Левины, Рабиновичи, Розенберги, Трилесники, Финкельштейны, Эпштейны, Эфроны, Рубинштейны, люди еврейской национальности с другими фамилиями, жили в довоенном Кличеве.
Там, где сейчас церковь, находилась комендатура, там же размещался и карательный отряд. Каждый день евреи ходили в комендатуру отмечаться. На одежде каждого – знак отличия – желтая шестиконечная звезда. На углу современных улиц Ленинской и Якова Заяца также жила еврейская семья – мать Лана и две дочки-невесты. Они поверили тексту немецких листовок: немцы приглашали красивых девушек для обновления здорового потомства. Явились в комендатуру. Вволю поиздевавшись над девушками, каратели их расстреляли. А в октябре, как раз на Покров, случилась страшная трагедия – расстрел евреев на окраине Поплавского леса.
Григорий Федорович Матюшонок, тогда малолетний ребенок, свидетель той трагедии. Спрятавшись на высоком дереве среде веток, Гриша видел расстрел.
В тот день Поплавы были окружены немцами и их помощниками – украинцами, латышами, белорусами, которые матерились и больше, чем немцы издевались над людьми. Население согнали на колхозный двор. Около клуба стояла общественная баня. Всех мужчин поставили лицом к стене, а женщин, стариков и детей – спиной к мужчинам. Немцы – с собаками. У паплавцев расспрашивали про партизан, коммунистов, комсомольцев. Дед Григория Федоровича, который неплохо владел немецким языком (был в Первую мировую войну в немецком плену), переводил.
В это время на окраине леса люди капали ямы. Затем одна за другой из Кличева стали приходить крытые машины, полные евреев: мужчин, женщин, стариков и детей. Их били прикладами, травили собаками, живыми загоняли в ямы. В этом месте копали глину для производства кирпичей. Через некоторое время все стихло, каратели уехали в Кличев. Гриша слез со своего укрытия и еще с тремя мальчиками, которые прятались неподалеку, пошел на место трагедии. Стало жутко. Вся яма, засыпанная землей, была в крови. Более того, земля шевелилась. Многих не застрелили, а закопали живыми. Известно, что из этой могилы выползли кличевский парикмахер Бреслав, сестра его жены и еще один человек.
Свыше 300 евреев нашли свою смерть в могиле около Поплав. Живых осталось мало. Один из них, кузнец Мойша, который спрятался в борозде. Некоторых спасли кличевляне-белорусы, переправив потом в лес
В 1965 г. на месте страшной трагедии на средства, собранные евреями, был установлен памятник. На открытии памятника присутствовали организаторы партизанского движения на Кличевщине И.З. Изох и П.М. Викторчик, многочисленные гости и евреи, которые приехали со всех концов Советского Союза.
Ольга Степановна Матюшонок, 1923 г.р.
У нас в деревне Поплавы евреи не жили. 14 октября 1941 г. всех местных жителей от мала до велика, собрали на колхозном дворе возле здания правления. Мы видели, как из Кличева приезжали крытые машины с людьми. Людей выгружали в лесу недалеко от деревни. Мы слышали доносившиеся из машин крики, плач. Это были евреи. Мы слышали, как их расстреливали в лесу, слышали выстрелы и разрывы гранат, которые, как потом говорили взрослые, кидали в ямы с еще живыми людьми. Я помню, что сначала приехали четыре машины, потом, выгрузив людей, убийцы поехали в Кличев за новой партией обреченных. Машины ездили несколько часов. До Кличева от места расстрела 4 километра. Те, кто на следующий день ходил смотреть туда, говорили, что земля шевелилась. Сверху могилы были только чуть присыпаны землей. Наши деревенские даже надеялись, что кто-то остался жив, но все были мертвы.
После войны приезжали родственники погибших и поставили там памятник.
Григорий Федорович Матюшонок, 1934 г.р.
Это было утром, когда уже все позавтракали, мужики и бабы отправились в поле – еще не окончилась уборка зерновых, мы услышали, что всех жителей деревни сгоняли в центр.
В конце деревни, недалеко от дома деда были ямы, из которых брали глину для кирпичей. Мои дяди, тогда мальчишки чуть постарше меня, спрятались в этих ямах, недалеко от места расстрела евреев Кличева. Они рассказывали потом, что те кого привезли первыми, должны были выкопать яму. Потом их стали убивать: расстреливали, секли лопатами, забрасывали в яме живых людей гранатами. Там была слышна не только немецкая, но и русская, украинская речь. Убитых людей закопали в шести ямах. Мои дяди, после перенесенного стресса рано поседели и рано умерли.
Одна женщина, лет 28-ми, осталась в живых. Она раненная ночью выбралась из ямы, пряталась в деревне, то в одном, то в другом доме ночевала. Так скиталась по людям где-то год, потом ее выдали и расстреляли. Я тоже ходил на это место. Там было море крови. Я бы и теперь этим нелюдям отомстил.
Ирина Хейдер
Кацнельсон Федор Рубенович – мой дед по папе, кузнец, родом из деревни Дулебня, Кличевского района, 1904 г.р. Служил в армии. Во время войны был в партизанах связным, его выследили и убили, когда он приходил в свою деревню.
В Дулебне жила одна еврейская семья Кацнельсонов – 13 человек, как раз дети приехали на каникулы к бабушке и дедушке. Немцы убили их всех и бросили тела в колодец. Местные жители их оттуда вынули и похоронили. Сейчас на их могиле стоит памятник с именами.
У нас стоял гарнизон. Напротив дома мамы была комендатура. «Доброжелателей» хватало и на семью бабушки не раз доносили, тем более что она тоже была партизанской связной как она осталась жива, я не знаю. Маму с бабушкой забирали в комендатуру. Держали трое суток. Избивали. Потом у бабушки развился от побоев туберкулез костей, от которого она и умерла. Когда началась облава, мама с бабушкой и детьми ушли в лес. Клара была самая старшая, ей было 9 лет, были младшие братья. Мама была с семьей в концлагере в Бобруйске. Папа воевал. Был ранен под Ленинградом. Мама эвакуировалась