Этот материал посвящен 125-летию со дня рождения Степана Алексеевича Трутько, чье имя навсегда вписано в историю Березовского района, и в основе его лежат личные воспоминания и фотоматериалы, хранящиеся в фондах нашего историко-краеведческого музея. Находясь на заслуженном отдыхе, Степан Алексеевич в 1964 году передал в музей девять школьных тетрадей, исписанных каллиграфическим, без единой помарки почерком, в которых он изложил свой жизненный путь.
Позже часть воспоминаний была включена в сборник мемуаров и документов о концлагере Береза-Картузская «Они не стали на колени» и в историко-документальную книгу «Память. Березовский район». Его внук Геннадий Трутько, проживающий в Москве, написал поэму, которую посвятил своему деду, «прошедшему две войны, пронесшему тяжесть тюрем, лагерей», строки из которой взяты в качестве подзаголовков материала.
«Мой дед Степан родился в дивном месте…»
Степан Алексеевич Трутько родился 18 октября 1896 года в деревне Огородники в семье крестьянина-бедняка. Он был четвертым ребенком. В восемь лет мальчик посещал церковно-приходскую школу, но лишь зимой, а все лето пас телят и гусей. В десять лет односельчане доверяли ему отару овец, а в тринадцать – многочисленное стадо коров с крестьянских подворий (на то время в Огородниках насчитывалось 78 дворов).
В семье, где было пять дочерей и постоянно болеющий отец, ответственность за ее содержание ложилась на плечи сыновей: подросток Степан со старшим братом Петром управлялись с хозяйством, ходили на заработки.
«Пришла пора надеть шинель солдата»
Степан Трутько был призван в солдаты Первой мировой войны в августе 1915 года вслед за братом Петром. Вместе с другими призывниками он отправился на молебен в церковь в д. Пески, где получил напутствие священника «не жалеть живота своего на поле брани за веру, царя и Отечество». Тогда же Степан впервые в жизни обул сапоги, специально заказанные и сшитые сапожником. На фронт попросился сам, после трехмесячного обучения в запасном артиллерийском полку, что дислоцировался в местечке Ветка Гомельской области. Весной 1916 года во время подвоза снарядов на позиции получил тяжелые ранения в ногу. После операции в Оршанском военном госпитале его отправили в Москву. Этот город с его высотными домами, мостами, заводами и фабриками очень впечатлил деревенского парня, выросшего среди лесов и болот. И он впервые задумался о неравенстве создающих эти материальные ценности и тех, кто обитал во «дворцах и палатах». На фронте Степан Трутько проникся идеями партии большевиков и ее стремлениями построить новое социалистическое государство.
«Обдумал твердо и решил…»
Вернувшись с фронта домой в сентябре 1918 года, Степан Трутько увидел, как бедствуют его родные, односельчане, как умирают от голода беженцы. Большую семью поддерживала своим пайком его шестнадцатилетняя сестра Ольга, которая работала в прачечной на лесопильном заводе на Бронной Горе. Не стала лучшей жизнь его земляков, когда в 1919 году на территории Западной Беларуси установилась власть Польши: работу белорусам предоставляли низкооплачиваемую, в школах обучение проводилось по польским учебникам, в учреждениях принуждали разговаривать только на польском языке. В двадцатые годы на Березовщину вернулись сотни беженцев, эвакуировавшихся во время Первой мировой войны, многие из которых принесли с собой дух революционной решимости. Когда была создана Коммунистическая партия Западной Беларуси, Степан Алексеевич Трутько твердо решил стать ее членом: «Помню и никогда не забуду первое в моей жизни партийное собрание, навсегда определившее мою судьбу, мой жизненный путь. Меня принимали в коммунистическую партию Западной Беларуси. Это было в мае 1925 года. В Березе, за церковью, в густом ольшанике, на берегу небольшой речушки Кречет собрались четверо: я, Иван Ходан, Михаил Углик, Розалия Кутник.
– Бороться надо, Степан, за свободу, за лучшую долю, – говорил Иван Ходан.
– Готов ли ты к этому?
– Готов. Давно об этом думаю.
– Хорошо. Будем идти вместе, плечом к плечу».
«В своей борьбе дед был не одинок»
Первым партийным поручением для коммуниста Трутько стало создание ячейки в Огородниках. Вскоре она была организована, а еще в Песках, Войтешине, Лисичицах. По решению райкома в Песках был создан подрайком, секретарем которого избрали Степана Трутько. Члены партии распространяли политическую литературу среди населения, вывешивали красные флаги и лозунги, расклеивали листовки. Особенно активно проводили эту работу накануне революционных праздников. Под руководством коммунистов в 1926–1927 годах прошли две забастовки: крестьян, работающих у помещика Пусловского на уборке сена, а также возчиков и лесорубов в ярцевичском лесу. Обе закончились победой забастовщиков, но вскоре по повету прокатилась волна репрессий.
Некоторые подпольщики не выдержали пыток и выдали своих товарищей. Среди арестованных оказался и Степан Алексеевич. Решением суда все были приговорены к двум годам заключения, которые, по воспоминаниям самого подпольщика, показались ему вечностью. Он сомневался, сможет ли выдержать предстоящее испытание, выстоять. Дома остались жена, двое малолетних сыновей, стареющие родители. «Но ведь и ради них, их лучшей жизни, он избрал путь борьбы», – эта мысль помогла воспрянуть духом. В разные годы С.А. Трутько за активную коммунистическую деятельность был приговорен еще к шести годам тюремного заключения, прошел Слонимскую, Седлицкую, Дрогобычскую тюрьмы.
Не мог знать бесстрашный коммунист, что его ждет впереди, когда в сентябре 1937 года он был опять арестован и без допроса и следствия брошен в концлагерь Береза-Картузская, созданный польскими властями в 1934 году.
«Тот лагерь палачом зовется…»
В первый же день в концлагере заключенного Трутько истязали муштрой, лежанием обнаженным на цементном полу пустой камеры, ударами палками до полного изнеможения.
«На утро следующего дня, – читаем в воспоминаниях Степана Алексеевича, – меня одели в костюм из мешковины, на котором номер 1221, и перевели в общую камеру. На мое «здравствуйте» в ответ получил три удара дубинкой и предупреждение не разговаривать. Весь режим в лагере был построен так, чтобы сломить арестованных и морально, и физически. Как только заключенный ступал на его территорию, сразу же терял право ходить шагом, только бегом! Рядом с шагающим полицейским, в баню и назад по грязи чуть ли не по колено, с горячим обедом, обжигающим на бегу рот, желудок. Терял право говорить, даже шепотом, право сидеть на нарах, только стоять возле них два часа «мирно» после обеда, пока у полицейских «мертвый час». Степан Алексеевич выполнял тяжелые работы в бетонном цеху, где заключенные дробили на мелкие кусочки камень и делали из него плитку-трилинку для укладки дорог и улиц. Все заключенные попадали на «беседы» к коменданту блока, который предлагал подписать так называемую декларацию, позволяющую выйти на свободу досрочно. Требовалось отречься от своих убеждений, коммунистической партии, «стучать» на своих товарищей, быть лояльным в отношении польского государства. Узник под номером 1221 ни разу не поддался предлагаемому искушению, не потерял чести и стойко перенес все пытки и издевательства. Степан Трутько был освобожден из концлагеря в августе 1938 года и вернулся к семье. Он перестроил дом, покрыл крышу, делал колеса для повозок, которые продавал на рынке в Березе. Незабываемым и радостным для всей семьи Трутько стал день 17 сентября 1939 года, ставший началом нового, свободного будущего, в борьбе за которое их отец отдал лучшие годы своей жизни. В октябре 1940 года С.А. Трутько был избран депутатом Березовского районного Совета, затем – заместителем председателя райсовета. В этой должности он работал до 22 июня 1941 года.
«Тот страшный первый день войны»
О нем рассказывает сын Трутько Федор Степанович: «Ранним утром 22 июня 1941 года отец быстро оделся и тут же ушел, его срочно вызвали в райком партии. Нам с сестрой он приказал оставаться дома. Вернувшись, сообщил, что началась война».
Сын попытался о чем-то спросить, но отец ответил: «Делай, что сказал! Забирай сестру и идите к деду в Огородники…» Степану Трутько было дано партийное поручение: эвакуироваться в Смоленск. К семье он вернулся только через долгих пять лет. Боец легендарной 25-й Чапаевской дивизии Степан Трутько в июльские дни 1942 года воевал с гитлеровцами на подступах к Севастополю и участвовал в обороне города-героя до последнего патрона.
А потом был плен, лагеря для военнопленных, побеги, лагеря смерти. В родные Огородники фронтовик, измученный, худой, вернулся в октябре 1945 года, после серьезных проверок, с партийным билетом, который сумел сохранить в каблуке ботинка. Узнал от родных, как фашисты зверски расправлялись с активистами советской власти, как за связь с партизанами были расстреляны его мать, сестра Катя, мать двоих детей, Анна, жена брата. Не вынесли жизни в оккупации болеющие отец и брат Петр. В канун войны умерла от послеродового осложнения жена Степана Алексеевича Елена Андреевна, а через полгода – их маленький сын. Охотясь за партизанами, особенно за Степаном, немцы сожгли два дома Трутько – родительский и брата. Успокаивало одно: живы сыновья Владимир, Александр, Федор, продолжатели рода.
«Колхоз при нем – одна семья»
После войны С.А. Трутько был избран председателем Соколовского сельского Совета, был организатором колхозного движения. Почти двадцать лет проработал председателем колхоза «33-я годовщина Октября», восстановил и развивал разрушенное хозяйство, многое делал, чтобы облегчить жизнь колхозников. До выхода на пенсию снова работал председателем сельского Совета. Ушел из жизни 22 июля 1966 года в возрасте семидесяти лет. Он не имел правительственных наград, но заслужил высокое уважение своих земляков и всех, кто его знал. Его именем названа улица в агрогородке Соколово, о чем свидетельствует мемориальная доска на одном из домов. Память о нем хранят и книги «История семьи Трутько», составленные и изданные членами большого рода, несколькими поколениями.
Алла ДРАГАН, сотрудник Березовского историко-краеведческого музея Фото с экспозиции музея
P.S. Автор благодарит Федора Степановича Трутько, 93-летнего сына героя публикации, за помощь в подготовке материала
Источник bereza.by
Подробнее...