Несколько месяцев назад, так и не дожив до 60-летия Калининградской области, ушла из жизни легендарная женщина - Зоя Ефимовна Зайцева. Профессиональная разведчица, настоящий герой, она не один год отработала в фашистском тылу, добывая ценнейшие сведения для нашей армии.
Зоя Ефимовна, наверное, была первым жителем Калининградской области. В составе разведгруппы “Вол” она попала на эту землю еще в июле 1944 года, за полгода до того, как в Восточную Пруссию с боями пробились передовые части Красной Армии.
В разведке Зоя Ефимовна оказалась не случайно. До войны она училась в Могилевском педагогическом институте, там изучила немецкий язык. Занималась в мотоклубе. На зависть парням гоняла по округе на “харлеях” и “ижаках”. Одинаково уверенно чувствовала себя за рулем штабной “Эмки” и трехтонного ЗИС-5. Совершила 18 прыжков с парашютом.
Когда Могилев заняли немцы, она осталась в оккупированном городе и работала в аптеке, снабжая медикаментами партизан. Потом по заданию центра поступила на службу в гестапо, раздобыла для подпольщиков план местной тюрьмы, где ожидали казни четверо советских разведчиков. Благодаря информации Зайцевой приговоренных удалось вырвать из лап нацистов.
После войны, долгие десятилетия она хранила молчание. Никто, кроме военной разведки и КГБ, не знал про ее подвиги. И лишь незадолго до своей смерти Зоя Ефимовна приоткрыла завесу секретности - рассказала о некоторых эпизодах своей удивительной биографии.
Кошмары мрачных казематов
...Гулко лязгнул железный засов. Медленно, со скрипом распахнулась тяжелая дверь. Где-то в глубине тускло мерцала электрическая лампочка. В конце длинного темного коридора маячило неясное пятно. Все происходило словно в кошмарном сне. Зоя сделала шаг вперед и почувствовала за спиной чье-то прерывистое дыхание.
- Аусвайс, фройляйн! - грубый мужской голос вывел ее из оцепенения.
...Часовой внимательно разглядывал ее пропуск с желтой полоской по диагонали. От немца исходил резкий запах одеколона. Знакомый запах. Откуда? Такой одеколон можно было приобрести в амвэй магазине .
Наконец фриц расплылся в улыбке и протянул документ с вежливым “Битте”.
Где спрятали Готвальда?
Зоя идет по длинному коридору тюрьмы. Десятки раз она мысленно проигрывала эту сцену, пытаясь предусмотреть все варианты. Главное теперь узнать, в каком крыле и в какой камере сидит Готвальд.
Могилевская тюрьма. Построена в конце ХIХ века. При царе здесь держали уголовников и революционеров. После революции НКВД сажал политически неблагонадежных. Сейчас тут хозяйничает гестапо.
Пять шагов навстречу свету. “Готвальд, Готвальд”, - Зоя машинально повторяла про себя это имя. Еще пять шагов. Она старалась запоминать расположение дверей. Только не волноваться. И еще пять шагов. Третья дверь справа с надписью “Канцелярия”. Кто-то трогает ее за плечо. Она вскрикивает. Ноги становятся ватными. Через мгновение Зоя уже следует за холеным шарфюрером, облаченным в черную эсэсовскую форму. По “легенде” она идет не к Готвальду, а к своему шефу - штурмбанфюреру СС Отто Генце. Это официальная версия ее визита в тюрьму. Зоя Зайцева - штатный сотрудник могилевского гестапо.
Штурмбанфюрер учинил дебош
На днях Отто Генце повздорил с начальником, учинил в ночном клубе дебош, за что схлопотал 10 суток ареста с содержанием на гауптвахте. “Губа” для немцев и тюрьма для наших военнопленных и подпольщиков размещались в одном и том же здании. Сюда же посадили и схваченных неделю назад антифашистов вместе с Готвальдом.
Командир разведгруппы партизанского отряда Петр Бирюков разыскал в Могилеве Зою и дал задание разузнать, где именно содержится Готвальд и его группа. Партизаны планировали напасть на тюрьму и отбить арестованных. Времени для выполнения акции мало. Готвальда с товарищами со дня на день должны были казнить. Зое предстояло составить подробный план тюрьмы, размещения охраны - и все данные передать Бирюкову.
...В сопровождении шарфюрера Зоя идет по внутреннему двору тюрьмы. Потом опять по какому-то коридору. Поворот направо. Налево. Пришли. Камера Отто Генце.
Любовные утехи фараона
Шеф в восторге. Еще бы! В тюрьме его навестила симпатичная русская девушка. Сослуживцы опять будут отпускать сальные шутки. Ну и что. Плевать! На самом деле ему завидуют.
Зоя пришла не с пустыми руками. Принесла плитку шоколада, печенье и ... искусственные цветы.
Отто Генце было уже под сорок. Он часто рассказывал Зое о своей жизни в Германии. Женат он во второй раз. От первого брака у него осталась 15-летняя дочь. Вторая супруга из знатного богатого рода. У них растет 5-летняя дочь. Отто часто показывал фотографии своей семьи.
...Свидание окончено. Зоя возвращалась назад по тем же длинным полутемным коридорам. Ее, как и раньше, сопровождает шарфюрер. И опять этот приторный запах одеколона.
Задание ей выполнить не удалось. О том, чтобы незаметно срисовать план тюрьмы, не могло быть и речи. Все. Это провал. Готвальда через пару дней расстреляют. И это будет на ее совести!
Зоя наконец вспомнила название одеколона - “Любовные утехи фараона”. Офицер гестапо, с которым она познакомилась в фотоателье полгода назад, пользовался таким же.
Списки Чернова
Первое задание подпольного комитета Зоя получила задолго до того, как устроилась в гестапо. Произошло это полгода назад. Тогда она работала в фотоателье на Театральном переулке в Могилеве. Хозяин конторы, некий Чернов, и его супруга Анна Федоровна сотрудничали с гестапо. В запасниках ателье хранились негативы едва ли не всех жителей Могилева, сделанные за последние четверть века. Каждый негатив, выполненный на стекле размером 13 на 18 см, имел инвентарный номер, по которому в специальной картотеке Чернова можно было найти все данные на сфотографированного человека. Включая точный адрес и год рождения. Клондайк для сыскарей. Покруче, чем архивы НКВД.
В фотоателье Зоя работала на приемке заказов. В последнее время среди клиентов часто попадались офицеры вермахта, а Зоя неплохо говорила по-немецки. Вот Черновы и предложили ей это место...
Приблизительно раз в неделю из гестапо приходил офицер, отдавал списки каких-то людей Чернову. По этим спискам Зое приходилось отбирать негативы в хранилище. Когда три... когда пять. Но, прежде чем Чернов успевал отпечатать в своей лаборатории нужные для немцев фотки, Зоя через связных передавала списки людей, которые интересовали немцев. Как правило, “приговоренных” успевали предупредить и они, не дожидаясь ареста, уходили в лес к партизанам. Так продолжалось около двух месяцев.
Хочешь работать в гестапо?
А однажды пришел тот самый гестаповец и выложил список на 25 человек. Видно, немцы готовили крупную акцию. Связаться с подпольем Зоя не успевала. А пока Чернов отправил ее на чердак в хранилище отбирать по списку негативы, постоянно повторяя, что все надо сделать срочно.
- Я поняла, что надо предпринять, - вспоминала Зоя Ефимовна. - Достала большой картонный ящик и стала укладывать в него отобранные стекляшки-негативы. Мне предстояло спуститься по узкой винтовой лестнице с чердака на первый этаж, где ожидал Чернов с тем немцем. Я тщательно приготовилась, рассчитала траекторию падения - и со всей силы бросила ящик с негативами вниз. Раздался страшный звон...
Но все должно было выглядеть натурально. Я понимала, что за такие проделки меня запросто могли и расстрелять. Поэтому закрыла глаза и полетела кувырком вниз по лестнице прямиком в кучу битого стекла. Кровь. Слезы. И истерика, которую тут же закатил Чернов. Думала, он меня убьет. Но тут происходит что-то невероятное. Такое случается раз в жизни. Гестаповец почему-то проявил ко мне не то интерес, не то сочувствие и неожиданно сказал: “Не плачь. Пойдем со мной. Будешь работать в гестапо”.
Он был галантен. Излучал неожиданное радушие и благосклонность. От него исходил неведомый мне доселе запах какого-то заморского одеколона.
План в крышке котелка
...Осталось совсем немного времени. Надо было что-то решать с Готвальдом. Срочно. Зоя подошла к окну кабинета своего шефа. Во дворе неторопливо копошились военнопленные. Они распиливали ствол упавшего после урагана дерева. Рядом скучал часовой. Он лениво колупал носком сапога торчавший из земли камень. Один из военнопленных - высокий статный блондин в форме летчика. На него и обратила внимание Зоя.
“А ведь его содержат в той же самой тюрьме. Это хоть какой-то шанс”.
Но открыто подходить во дворе к военнопленному Зоя не решилась. Рискованно. Поэтому подговорила пару русских девушек, работавших в столовой. Они обратились к коменданту и с самым невинным видом попросили разрешения подкармливать остатками обеда военнопленных, работавших во дворе. Немецкий офицер отказать девушкам не смог.
В крышке котелка, под хлебом, Зоя спрятала записку и таким образом передала ее летчику. На следующий день она получила ответ - подробный план тюрьмы с расположением камер. Ценнейшая информация была вычерчена химическим карандашом на клочке бумаги и спрятана под горбушкой хлеба опять же в крышке котелка.
Летчика расстреляли свои
Партизаны воспользовались планом и через пару дней организовали большое нападение на тюрьму. Освободили Готвальда и еще четырех партизан.
Ищейки гестапо, проводившие расследование происшествия, так ничего и не заподозрили. Тем не менее, руководство подполья приняло решение больше не подвергать Зою риску, и ее забрали в партизанский отряд. После той операции она была награждена орденом Красной Звезды.
Валентин Евменович Готвальд сейчас живет в Могилеве. Сразу после войны он разыскал свою спасительницу и много лет подряд регулярно встречался с ней на слетах ветеранов.
Отто Генце в конце 1942 года получил серьезное ранение и убыл к себе в Германию.
Летчику-военнопленному вскоре после нападения на тюрьму удалось бежать, он ушел в лес и разыскал партизан. Там его и расстреляли, свои. Имя летчика неизвестно.
Разведгруппа “Вол”
Из партизанского отряда подпольщицу Зою Зайцеву переправили на Большую землю. Потом была учеба в разведшколе. А затем - секретное задание в Восточной Пруссии.
О разведгруппе “Вол” писали редко. “Вол” - одна из немногих групп, до конца выполнивших задание Центра и за полгода работы на немецкой территории не потерявшая ни одного человека.
Но задание, на которое Зоя Зайцева отправилась 22 июня 1944 года (через два дня после неудачного покушения на Адольфа Гитлера), оказалось самым трудным. Она запомнила его до мельчайших подробностей на всю жизнь.
Тайная операция
- Собирайся! Полетишь на задание в группе “Вол”, - приказали Зое Зайцевой в могилевском штабе 17 июля 1944 года.
Вначале на самолетах У-2 всю группу из 12 человек перебросили в Смоленск, где тщательный инструктаж провел начальник разведотдела штаба 3-го Белорусского фронта полковник Орлов. К тому времени все разведчики уже имели немалый опыт работы в немецком тылу, воевали в партизанских отрядах. Многие неплохо говорили по-немецки.
Из Смоленска разведгруппу переправили в Восточную Пруссию - на нынешнюю территорию Польши, уже освобожденную советскими войсками. Там они просидели до вечера в небольшом леске. Так что даже свои “воловцев” не видели - операция сохранялась в тайне. Потом всех тщательно экипировали. Правда, фуфайки и кирзовые сапоги для середины июля было уже чересчур. А в вещмешок Зайцевой положили черное вечернее платье с красной вышивкой. И туфли на высоком каблуке. Как ей объяснили, цивильные вещи специально доставили для этой акции из Москвы. Они могут пригодиться во вражеском тылу.
Смертники и сухари
Каждый получил по две банки американской тушенки и сухари. Сказали, что этого вполне хватит, так как война на исходе. Со дня на день кончится (это в июле-то 1944 года!). Мужикам фляжки заполнили - кому водой, кому спиртом. А Зайцевой зачем-то налили молоко, которое прокисло еще в полете.
В воротниках у всех разведчиков зашили “секретку”, где говорилось, кто они, откуда и зачем. Вооружили до зубов. Зое выдали автомат ППД с двумя дисками по 72 патрона в каждом, две гранаты, кинжал и компас. Был еще наган с семью патронами. Проинструктировали, что это на всякий пожарный - в плен сдаваться никто не должен. В случае ранения или окружения - пуля в висок.
- Мы отлично понимали, - вспоминала Зоя Зайцева, - что нас посылают как смертников. Без возврата. Но в каждом из нас все же теплилась надежда. Верили, что непременно произойдет какое-нибудь чудо и мы вернемся к своим.
“Первые семь - на выход!”
На задание вылетели на “Дугласе” в ночь с 21 на 22 июля. В начале четвертого утра достигли заданного квадрата - западнее Тильзита (Советска).
- Первые семь - на выход! - старался перекричать мощный рев двигателей командир экипажа.
За бортом темень непроглядная. Зайцева прыгнула с первой партией парашютистов. Потом самолет должен был заложить крутой вираж, вернуться на исходные координаты и выбросить оставшихся пятерых. Это планировалось специально, чтобы приземление группы произошло в одном районе. Но летчик что-то перепутал и вместо второго круга пошел на восьмерку. Поэтому последняя часть группы приземлилась с ошибкой в пять километров и попала прямо на железнодорожные пути. В кромешной тьме, наткнувшись на “колючку”, увешанную пустыми консервными банками и побрякушками (известный еще со времен наполеоновских войн простейший вид сигнализации), наделали шума на всю округу. Фашисты по тревоге подняли войска и стали прочесывать близлежащую местность. О судьбе второй группы ничего неизвестно и по сей день...
- На парашюте я прямиком спустилась в глубокий ров, вырытый вокруг загона для скота, - рассказывала Зоя Зайцева. - Лежу тихонько, притаилась. Соблюдаю меры предосторожности, чтобы себя не выдать. Вдруг слышу, кто-то сопит и стонет. Совсем рядом. Раненый, думаю. Наверное, кто-то из нашей группы. А потом присмотрелась... В метре от меня лежит огромное животное и внимательно изучает меня. Оказалось, буйвол!
Тактика охоты на партизан
Еще в период подготовки к заданию “воловцы” установили условный сигнал - тройной посвист. Первым, с кем встретилась Зоя, был Гриша Белокопытов. Оставив Зайцевой свой парашют, он отправился на поиск остальных. К счастью, все семеро удачно приземлились и вскоре нашли друг друга.
Под утро разведчики увидели длинные шеренги полицейских. Немцы заглядывали под каждый кустик, в каждую рощицу - искали ночных парашютистов.
- Быстрее в чащобу! - скомандовал Павел Волуев (именно по трем первым буквам фамилии командира было дано название разведгруппе).
- И даже не думай! Отлежимся в поле! - резко возразил командиру Николай Харлов, собаку съевший на всех премудростях немецкой тактики “охоты на партизан”.
Это тогда всех и спасло. Зондеркоманды целый день прочесывали близлежащие лесные массивы, но фрицам и в голову не могло прийти искать кого-то в чистом поле. Из-под раскидистых листьев папоротника хорошо были видны черные сапожищи фашистов. Тогда все были на волосок от смерти. Отлежавшись в поле почти сутки, незаметно отползли в лес.
“Я всех вас предал!”
В отряд “Вол” назначили двух радистов. Аня Нагорных десантировалась во второй группе. О ее судьбе ничего не известно. А радист Валентин Калинин свою рацию не уберег. Во время прыжка она сорвалась с ремней и разбилась вдребезги. Связи с центром не было. Валентин впал в отчаяние.
- Братцы! Застрелите меня! Я всех вас предал!
- Свой пистолет есть - вот и стреляйся! - отвечали ему.
Через две недели странствий по тильзитским лесам “воловцы” наконец повстречали еще одну разведгруппу, выброшенную гораздо раньше. У них оказалась рация, и связь с центром наладить удалось. Вскоре через линию фронта перебросили рацию и новую радистку - Раечку Зябаро.
Немецкая картошка
Продукты приходилось экономить. В первый день пребывания на прусской земле съели банку тушенки. Одну на всех. Уже потом разведчикам иногда сбрасывали с самолета консервы и хлеб. Грибы не ели - боялись отравиться. Иногда воровали с полей картошку. Но делали это очень осторожно. Чтобы ничем себя не выдать. Сам куст оставляли, а сбоку выкапывали картофелины. Потом аккуратно заравнивали землю. Чтобы местные бюргеры ничего не заметили. На хутора к немцам даже не совались. Многие разведгруппы погибли в Восточной Пруссии именно из-за того, что пытались раздобыть продукты на фермах. Как обычно бывало? Только разведчики сунутся на хутор - собаки тотчас заливаются лаем. Почти на каждом фольварке телефон. Один звонок бдительного рейхсбауэра - и через считанные минуты всю местность оцепляет рота мотоциклистов.
“Нас расшифрует даже ребёнок”
Спали обычно прямо в лесу. Или на болотах под корягами, укрываясь плащ-палаткой. За ночь, бывало, телогрейка так влагой пропитывалась, что наутро от нее пар валил. Встаешь - зуб на зуб не попадает. В кирзовых сапогах вода хлюпает. От такой жизни на вторую неделю все завшивели.
...Несколько месяцев подряд “воловцы” следили за передвижением колонн автотранспорта, воинских эшелонов и оперативно передавали сообщения в центр. Чтобы раздобыть нужные сведения о дислокации вражеских войск, несколько раз захватывали пленных. Допрашивали, а потом пускали в расход. Убивали. Чтобы шума не поднимать, “языка” не расстреливали, а кололи ножом, предварительно связав и заткнув рот.
Но основная форма работы - скрытое наблюдение. Несмотря на приличное знание немецкого языка и возможность раздобыть форму, разведчики сразу исключили вариант свободного передвижения под видом фрицев. Что взять с людей, несколько месяцев отсидевших в лесу. Их же расшифрует даже ребенок!
Шпильки для танкистов
- Однажды все же пришлось, оставив укрытие, пойти ва-банк, - вспоминала Зоя Зайцева. - Вот тогда-то и пригодилось черное платье и туфли на высоких каблуках. Но это сейчас я понимаю, насколько все это нелепо выглядело. Так или иначе мне предстояло максимально близко подобраться к шоссе. А в отдалении стоял немецкий хутор. На опушке леса я переоделась. Иду по направлению к хутору. И только поравнялась с сараем, как раздался страшный шум. Лязг гусениц, рев двигателей, земля дрожит. По дороге движется немецкая танковая колонна. Я только и успела заскочить в сарай и спрятаться за сеном. А танки тем временем замедлили ход и остановились. Решили сделать привал. Фрицам зачем-то понадобилось сено, и они охапку за охапкой стали выносить его из сарая. А я стою в дальнем углу и дожидаюсь своей участи. Все, думаю, конец мне настал. Прощайся с жизнью, Зоя. И так продолжалось всю ночь. Но до меня немцы так и не добрались. А потом вдруг оседлали своих “железных коней” и унеслись прочь. Наутро все стихло. Я чуть живая выбралась из сарая и побрела назад.
Дым выдыхали в мох
- Находясь в тылу мы не расслаблялись ни на минуту, - вспоминала Зоя Ефимовна. - Постоянно думали даже о самых мельчайших мерах предосторожности. По лесу передвигались только цепочкой, чтобы не оставлять лишних следов. Продираясь сквозь густые заросли, ветки на кустах и деревьях старались не обламывать. Понимая, что зоркий глаз местного лесничего мгновенно отметит присутствие посторонних. Костры лишний раз не разжигали. Ребята курили так, чтобы табачного дыма никто и за версту не учуял. Дым выдыхали... в мох. За долгие месяцы пребывания в восточно-прусских лесах мы ничем себя не обнаружили. Поэтому и стычек с жандармами удалось избежать.
“Мы смотрели друг другу в глаза”
Лицом к лицу с немцами “воловцы” столкнулись только раз. Это произошло за пару дней до воссоединения с наступавшими советскими войсками.
- Только мы разбросали на ветвях антенну радиостанции, готовясь к очередному сеансу связи, как на опушке леса появились фрицы, - рассказывала Зоя Зайцева. - У них оружие. У нас оружие. Смотрим друг на друга в упор. Секунды ожидания тянулись бесконечно. Пальцы застыли на спусковых крючках автоматов. Казалось, хрустни где-нибудь веточка, и мы, открыв беспорядочную стрельбу, перебили бы друг друга. Но нервы ни у кого не сдали. Немного выждав, немцы, пятясь, скрылись в зарослях.
Вскоре мы очутились у своих. Нас разместили в спецчасти в Каунасе. Обрили наголо. Вывели вшей. Отмыли. Переодели во все новое. Определили на ночлег в частный сектор, чтобы мы смогли почувствовать домашний уют. И на неделю посадили на усиленный паек...
Протекающие потолки
Войну Зоя Зайцева закончила в автомобильном полку в Багратионовске. Спустя три года демобилизовалась. Работала на заводе “Янтарь”. Участвовала в посторойке современнейших по тем временам боевых кораблей “Зоркий”, “Орёл”, “Ястреб”. Потом ушла на пенсию.
Последние годы жизни Зои Ефимовны особо радостными не назовешь. Она их провела в однокомнатной “хрущевке” на пятом этаже. С вечно протекающими потолками, заплесневевшими от сырости стенами и полным равнодушием властей к судьбе женщины-героя. В ЖЭКе от нее только отмахивались.
Все закончилось тем, что даже телевизор он не могла смотреть. Жильцы дома, залезая на крышу, устанавливали дециметровые “решетки” и спутниковые “тарелки”. И постоянно ломали мешавшую им старенькую антенну несчастной пенсионерки.
Его послал Господь Бог
И только депутат областной Думы Витаутас Лопата, узнав, в каких условиях живет женщина-герой, помог ей. В квартире бывшей разведчицы за свой счет сделал отличный ремонт. Поставил новую сантехнику. Облагородил стены пластиковыми панелями, моющимися обоями, кафельной плиткой. Исправил электропроводку. Сделал подвесные потолки...
- Я уж и не думала, что остаток жизни мне суждено прожить в такой сказочно-красивой обстановке, - растроганно говорила тогда Зоя Ефимовна. - Мне очень повезло, что я встретила Витаутаса Лопату. Я человек не верующий, но чувствую, что его послал мне Господь Бог...
Через полтора года Зои Ефимовны Зайцевой не стало. Прославленная разведчица скончалась на 85 году жизни...
Источник old.rudnikov.com
Подробнее...