Поиски кандидатуры на должность казенного раввина, как доверенного лица Правительства, были предметом постоянной заботы чиновников. 29 июля 1889 г. Минский губернатор подал докладную записку на имя Министра МВД: «Об общественных раввинах и их помощниках». В документе говорилось, что общественные (казенные) раввины пренебрегали талмудической стороной дела, не поощряли «фанатизм» верующих и поэтому не пользовались доверием среди еврейского населения.
Минский губернатор предлагал разрешить выборы казенных раввинов только на первые три года. После прохождения этой каденции «беспорочно» - оставлять раввина в должности на неограниченный срок. Возобновление выборов могло последовать в случае смерти раввина или его не соответствия своему назначению. Так, не нарушая выборного начала, губернатор хотел заместить все должности казенных раввинов удобными кандидатами.
Еще большую проблему представляли помощники казенных раввинов. С 1884 г. администрация безуспешно искала людей, окончивших курс хотя бы уездных училищ, и поэтому только два раввина в Минской губернии имели у себя помощников. При увеличенном в 1887 г. цензе образования «приискать» кандидатов на должность казенных раввинов стало невозможно. Минский губернатор предлагал упразднить должность помощников раввинов и разделить уезды на духовные округа. За основу планировалось принять численность еврейского населения и территорию, на которой оно проживало так, чтобы один раввин приходился на 8 тыс. евреев.
Если бы это предложение было одобрено, то вместо одиннадцати раввинов Минской губернии потребовалось бы более сорока. Расширение образовательного ценза позволило бы допустить к избранию раввинами лиц, окончивших полный курс училищ 3-го разряда (городских и уездных училищ). Директор Департамента духовных дел иностранных исповеданий при МВД России князь Кантаузен ответил Минскому губернатору, что Комиссия по пересмотру действующих законов о евреях сохранила должность выборного раввина, утверждаемую Правительством. Комиссия «нашла желательным»: (1) продлить срок службы раввинов, (2) увеличить их число в многолюдных местностях, где имелось несколько молитвенных домов и десятки тысяч евреев, (3) ограничиться по отношению к кандидатам в помощники раввина требованием одного образовательного ценза: знание русского языка в объеме курса двуклассных начальных училищ, (4) выяснить вопрос о целесообразности разделить города и местности со значительным количеством еврейского населения на духовные округа, подчиненные отдельным раввинам.
Несмотря на очевидные аргументы, проблему соотношения казенных раввинов и их помощников в предполагаемых духовных округах решить долго не удавалось. 4 апреля 1899 г. Мозырский уездный исправник Ленчевский докладывал Минскому губернатору о целесообразности продления первого срока службы казенных раввинов до 12 лет. По его оценке, это укрепило бы положение раввинов и уменьшило их зависимость от еврейского населения, под влиянием которого они оставались при частых выборах.
Рафаил Кугель находился к тому времени в должности Мозырского казенного раввина без перерыва уже 38 лет (12 каденций!). Уезд занимал 14 тыс. 95 кв. верст или 200 верст пути в один конец. Сообщение между населенными пунктами, особенно весной и осенью, было очень затруднено. Исполнение прямых обязанностей, включая ведение метрических книг, оставалось делом очень хлопотным, а помощника у раввина не было и это заставляло верующих прибегать к услугам частных лиц. В 1899 г. Ленчевский предлагал разделить уезд на 4 духовных округа. Первый включал бы Мозырь, местечко Каролин и село Скородно (6950 евреев), второй - Петриков, Копаткевичи, Скригалов (3865), третий - Давид-Городок, Лахва, с. Рубль (3045), а четвертый - Туров, Ленин, Лельчицы и села Житковичи, Тонеж и Глинное (1983 чел.). Местами пребывания новоизбранных казенных раввинов были предложены Мозырь, Петриков, Давид-Городок и Туров. Однако это предложение не нашло поддержки.
Выборы казенного раввина
Российское законодательство не предусматривало единую организацию иудейских общин в рамках империи в целом или отдельно взятого региона, будь-то губерния, уезд, город или местечко. При каждой синагоге, молитвенном доме или школе существовало общество верующих, которое избирало для себя духовное правление. Временное объединение молитвенных обществ возникало только, когда наступало время выборов казенного раввина. Закон 1 июня 1901 г. предусматривал для этой цели институт уполномоченных – 1 чел. от 100 верующих.
Департамент духовных дел при канцелярии Минского губернатора для упорядоченности делопроизводства ввел снабжение общественных раввинов должностными печатями по установленной форме, а также прошнурованными журналами для входящих и исходящих бумаг. Печати и журналы передавались преемнику раввина по утверждению его в должности под наблюдением городского управления.
Полномочия Мозырского общественного раввина Рафаила Михайловича Кугеля распространялись на территорию Мозыря, Петрикова, Давид-Городка, Лахвы, Ленина, Лельчиц, Каролина, Скрыгалова, Копаткевичей и Турова. Кугель бессменно занимал эту должность с 1861 г. и поэтому, когда в 1904 г. возникла необходимость найти преемника, власти вынуждены были провести публичные выборы. С этой целью были привлечены представители всех еврейских общин, насчитывавших 100 и более верующих. Право участия в выборе уполномоченных имели только мужчины, состоявшие в русском подданстве и не моложе 25 лет. Они обязаны были иметь безупречную репутацию - в течение не менее двух последних лет не состоять под судом или следствием по обвинению в преступлениях или корыстных проступках, не находиться под гласным надзором полиции, не содержать заведений для продажи крепких напитков и т. д..
В 1905-1911 гг. казенным раввином в Мозырском уезде служил Иосиф Абрамович Меламед. В 1911 г. на выборах общественного раввина было выставлено две основные кандидатуры: Мовши-Хаима Абрамовича Кагана и Залмана Эльевича Хейфеца. В этих выборах приняли участие 14 делегатов из Турова: Ошер Шимон Лейбов Ламден, Мордух Берков Эттингер, Шая Бейнусов Глозман, Иосель Янкелев Жолквер, Шлёма Абрамов Головей, Абрам Липов Шнайдман, Меер Абрамов Чечик, Сроль Берков Гренадер, Бейнус Шимонов Глозман, Лейбуш Цалев Теппер, Мовша Лейбов Кантарович, Иосель Гиршев Лехчин, Менахем Ицков Брегман и Янкель Симхов Клугерман.
Основным кандидатом был Мовша (Моисей) Каган. В характеристике, подписанной Минским вице-губернатором говорилось, что Мовша-Хаим Абрамов Каган, 31 года, уроженец местечка Кореличи Бобруйского уезда, проживал в Лиде с 1899г., где преподавал в местном ешиботе (иешиве). Отец Мовши – Абрам Каган состоял раввином Кореличей и возглавлял там еврейскую общину. Мовша Каган имел хорошие «поведение и нравственные качества», не привлекался к суду или следствию, в неблагоприятных в политическом отношении действиях замечен не был. Несмотря на это, Минскому губернатору поступил анонимный донос. В нем утверждалось, что Мовша Каган, избранный казенным раввином Мозыря, якобы, принадлежал к сионистской организации и пропагандировал «за революционные партии». По поводу убийства Столыпина Каган, будто бы, сказал: «Там, где он (Столыпин – Л.С.) хотел разлить еврейскую кровь из Дело Юшинского – судебный процесс на Менахемом Менедлем Бейлисом в Киеве (1913) по ложному обвинению в ритуальном убийстве русского мальчика Андрей Юшинского, вызвал протест международной общественности, суд присяжный оправдал Бейлиса">дела Юшинского, разлили его кровь». Анонимный автор для придания достоверности изложенным сведениям, сделал приписку: «Ей Богу, что изложенное верно». Он просил Его Превосходительство Минского губернатора отнять у Мовши Кагана документы казенного раввина и предать суду. Донос кончался словами: «Только Боже сохрани, не направляйте дело местной администрации или вообще, где оно может быть «замазано».
В ходе проверки прямых доказательств участия Кагана в сионистской деятельности или сочувствия революционным партиям обнаружено не было. В виду этого, власти оставили раввина Кагана в должности, но в 1913 г. его сменили на Залмана Эльевича Хейфеца, который прослужил до 1917 гг.
Каменная синагога
Большим событием для жизни еврейской общины стало возведение в местечке каменной синагоги. Для поколений туровских евреев подобное казалось несбыточной мечтой. С одной стороны, это свидетельствовало об уровне экономического роста и благосостояния общины (строительство синагоги требовало особых затрат). С другой стороны, каменная кладка могла защитить синагогу во время частых пожаров.
20 марта 1902 г. поверенный Туровского еврейского общества Шая Бейнусов Глозман подал прошение в Строительное отделение Минского губернского правления об открытии каменной синагоги. Глозман приложил копию решения Туровского еврейского общества и «покорнейше просил» губернское правление передать ответ через пристава 3 стана Мозырского уезда.
Местом строительства синагоги в Турове должна была служить одна из двух рыночных площадей – «Старый базар», расположенный около Замковой горы за бывшим крепостным рвом. Здесь останавливались крестьяне для продажи сена, дров и пр., но «особенно больших съездов торговавших за исключением ярмарки в дни праздника Петра и Павла не бывало». Против возведения синагоги возражал помещик Людвиг Нарейко под предлогом, что евреи, арендовавшие место под строительство синагоги, не исполняли взятых на себя обязательств.
К тому времени в Турове насчитывалось 183 еврейских дома, действовали одна деревянная синагога, построенная по официальному разрешению и еще две молитвенные школы - без разрешения, из которых одна – открылась в 1902 г. Проектируемая синагога должна была находиться на расстоянии 170 саженей от православного храма и на другой улице. По мнению Мозырского исправника, существовавших молитвенных зданий было совершенно достаточно для евреев, и новая синагога была затеяна «заправилами Турова» лишь для получения свободных коробочных остатков. После этого, считал исправник, синагога строиться не будет, потому что денег для ее возведения нет. В ответ евреи Турова сообщили Минскому губернатору, что способы оплатить затраты (от 5 до 6 тыс. руб.), собственными средствами, не прибегая к «добровольным приношениям».
Возведение каменной синагоги стало насущным делом, откладывать которое было не желательно. Еврейская община испытывала большие затруднения из-за ограниченности места в молитвенных домах. Динамику роста общины в Турове в начале 20 в. можно проследить на примере новостроек. По оценке старосты еврейской мещанской управы Шустермана, по налоговым ведомостям за 1901 г. в Турове насчитывалось 241 еврейское строение, в 1902 г. – 263, 1903 г. – 279. Еврейская община сумела найти взаимопонимание и с помещиком. Неизвестно, что ему было обещано, но 17 апреля 1903г. владелец имения Туров, дворянин Людвиг Данилович Нарейко, выдал Туровскому еврейскому обществу расписку на постройку каменной синагоги на плацу, где существовала деревянная синагога, сгоревшая в 1884 г., и обязался «никаких препятствий оному не чинить».
План синагоги составил Е. Дрейзин, который утвердили Минский губернатор граф Мусин-Пушкин, инженер А.Нектаревский и архитектор Л.Добролюбов. Возведение двухэтажной синагоги с высокой мансардой заняло более трех лет. Оно было выполнено в соответствии с правилами современной техники и плану, одобренному Строительным отделением. 30 октября 1907 г. Минский вице-губернатор подписал разрешение на открытие каменной синагоги в Турове и выдал свидетельство на право совершения в ней общественных молитвенных собраний. Мозырского уездного исправника обязали проконтролировать избрание членов духовного правления синагоги и сообщить об их благонадежности.
Процедура выборов правления, согласование с Мозырским казенным раввином, уездным исправником и Минским губернским правлением - заняло еще два с половиной месяца. Наконец, 12 января 1908 г. общее собрание Туровского еврейского общества торжественно вынесло «приговор» о единогласном избрании на три года членами духовного правления. Которыми стали: Шмуйла Ааронов Чечик (староста), Иосиф Вульфов Юдович (его заместитель), Лев Ааронов Фридман (казначей), Меер Абрамов Лельчук (заместитель), Довид-Шлёма Зеликов Кеслин (ученый раввин) и Ёсель Бушемов Лельчук (заместитель). Они принесли клятву верности «высокой власти императора, августейшему его дому, государству и поставленным от него начальникам». Полицейский исправник заверил, что члены правления синагоги под судом и следствием не состояли, имели «благонадежное поведение и ни в чем предосудительном замечены не были», и отправил бумаги в Минск.
Синагогу освятили и приступили к службе, для евреев Турова наступил новый этап в жизни религиозной общины. Она пользовалась большим уважением и по праву заняла второе место в уезде после Мозыря.
Вывод
Соблюдение традиции в Турове, как и в других местечках черты оседлости было глубокой внутренней потребностью людей. Посещение синагоги и соблюдение заповедей Торы не являлось самоцелью, хотя для ортодоксальных верующих это оставалось главным смыслом. Особенностью иудаизма была его неотделимость от повседневного образа жизни в местечке. В отличие от христианства, где человек, отошедший от религии, мог рассчитывать на иные духовные ценности, у евреев другие ориентиры отсутствовали. Национальной дискриминации можно было избежать, перейдя в христианство, но для абсолютного большинства это было неприемлемо. Митнагдим и хасиды Турова, несмотря на внутреннее противоборство, выступали убежденными противниками ассимиляции.
Традиционный образ жизни служил своего рода отдушиной. Синагога не могла избавить местечко от социального расслоения, нищеты и безработицы, но она давала ощущение, что люди не одиноки и им есть на кого положиться. Обычай взаимной помощи (цдака) и коллективной ответственности за судьбу друг друга и общины смягчал остроту противоречий.
Десятилетия совместной жизни евреев и белорусов и бесправное положение перед лицом самодержавия, приучили к взаимной терпимости. В субботу и еврейские праздники жизнь в местечке замирала, раввина крестьяне уважали не меньше православного священника. В Турове не было погромов, а при пожарах и наводнениях все дружно боролись со стихией. Вместе с тем, религия проводила четкую грань между двумя народами, их культурой и мировоззрением – межнациональные браки практически отсутствовали. Православная церковь, как носитель государственной идеологии, придерживалась огульного обвинения евреев в распятии Иисуса Христа.
Неизвестно, как долго евреи Турова ходили по этому «замкнутому кругу», если бы революция в России не упразднила в 1917 г. черту оседлости. Немецкая и польская оккупации в годы первой мировой войны, гражданская война (1918-1921 гг.) вызвали волну насилия - синагоги в Турове разграбили и сожгли. Политика «военного коммунизма» и принудительная советизации довершили борьбу с религией. Соблюдать традицию стало опасно, еврейская религия была признана инакомыслием, опасным для диктатуры пролетариата и это предопределило ее уход.
Резюме
В статье раскрывается история еврейского местечка в Белоруссии на примере Турова Мозырского уезда Минской губернии. Отношение к традиции являлось неотъемлемой частью всего уклада жизни черты оседлости. У евреев в отличие от христиан, где человек, отошедший от религии, мог рассчитывать на иные духовные ценности, отсутствовали другие ориентиры. Автор показывает синагогу, как центр духовного и повседневного общения, место изучения Торы и решения жизненно важных проблем. Приводится количество иудейских молитвенных заведений в целом по Мозырскому уезду, раскрывается роль раввинов (духовных и казенных), дается характеристика митнагдим и хасидов, эмиграции из Турова в Палестину. Особое место уделено строительству каменной синагоги в Турове в начале 20 в., на примере которого раскрываются взаимоотношения еврейской общины с царской администрацией. Статья написана на большом количестве нового архивного материала, периодической печати на русском языке и иврите, содержит подробную статистику и обобщения, снабжена комментариями и пояснениями
Подробнее...