Синагоги и раввины в Турове до 1917 г. Часть 2

Главой еврейской общины в местечке считался раввин. «Положение о евреях» 1804 г. сохранило право верующих иметь своего раввина, которого утверждала губернская власть, и поэтому они именовались казенными или общественными. Раввинов избирали на три года и, поскольку эта должность считалась почетной, а не доходной, они не в праве были требовать вознаграждение за совершение обрядов, кроме жалования от общины. С 1812 г. раввином могли стать только люди, которые знали одну из трех грамот – русскую, польскую или немецкую.

Российское законодательство постепенно расширяло полномочия раввинов. В 1804 г. раввин обязан был «надзирать» за обрядами веры и «судить все споры», относившиеся к религии, а с 1835 г. – «направлять к соблюдению нравственных обязанностей и повиновению государственным законам». Раввины и их помощники обрезали и нарекали младенцев, сочетали браком молодые пары и отпевали усопших. В обязанности казенного раввина входило принимать присягу у евреев-новобранцев, в дни государственных праздников и рождения императора произносить в синагоге патриотические проповеди, как правило, на русском языке. Раввины и кандидаты на эту должность были освобождены от несения рекрутской повинности.

Порядок избрания раввинов и их помощников определялся особой инструкцией Министерства внутренних дел. После этого их представляли на утверждение губернатора и приводили к присяге. Если раввин оказался виновным в нарушении своих обязанностей, то по жалобе еврейской общины губернатор назначал комиссию из трех раввинов. Комиссия могла лишить провинившегося звания раввина, но приговор вступал в силу только после утверждения его губернатором. Обвиняемый имел право апеллировать к министру МВД Российской империи.

Наряду с казенными (официальными) раввинами действовали духовные раввины, не утверждавшиеся Правительством. Однако именно вторые являлись религиозными представителями общины. Закон допускал избрание в составе духовного правления общины ученого члена для объяснения «сомнений в богослужении или обрядам веры относящиеся», который подчинялся казенному раввину. По свидетельству советника Минского губернатора Стадкевича, длительное время выборы раввинов «исполнялись не аккуратно», а во многих общинах не возобновлялись. Раввины отправляли обязанности произвольно, а в некоторых местах молитвенные правления вообще отсутствовали.

16 июня 1853 г. Минский губернатор потребовал обновить списки выбранных лиц. Исполнительным органам власти было дано указание представить «положительно верные» сведения о числе существовавших синагог, молитвенных домов и школ с указанием даты и места их утверждения. К этому требовалось «присовокупить» данные о произвольно существовавших еврейских молитвенных заведениях, которые планировалось закрыть. Контроль над осуществлением этой программы возлагался на полицию, земский суд, городские и уездные управы.

Сведения, собранные администрацией Мозырского уезда, позволили выяснить состав духовных правлений местечек, что наглядно можно видеть в таблице 2:

Таблица 2

В Давид-Городке, Карлине, Скрыгалове, Копаткевичах, Петрикове, Ленине и Лахве молитвенные заведения существовали «от непамятных времен» и «об утверждении своем» не имели доказательств, члены их правлений не получали жалования, а из общественных средств выделялись только деньги на отопление и освещение школ и молитвенных домов, прислугу содержали на добровольные пожертвования прихожан. На этом основании они подпадали под Положение 1835 г., которое признавало законными все еврейские молитвенные заведения, не учтенные в предшествующий период, и поэтому были сохранены.

В 1857 г. вышел закон, предписывавший, чтобы на должности раввина выбирали только выпускников созданных правительством раввинских училищ (семинарий) или общих учебных заведений. Это вызвало протест еврейских общин, а когда власти заставляли остановить свой выбор на подобном кандидате, они назначали столь скудное жалование, которого едва хватало на пропитание. Для того чтобы облегчить положение казенных раввинов, с 1862 г. им стали выдавать пособие от 75 до 100 руб. в год, в дополнение к этому раввины часто преподавали в казенных еврейских училищах.

В последующие годы общиной в Турове руководили раввины, пользовавшиеся авторитетом и уважением далеко за пределами местечка. Главным раввином в Турове, и, одновременно, главой раввинского суда, начиная с 1890 г. был Арье-Лейб-Цви Гольдберг - сын раввина Шломо Гольдберга и внук раввина Шмуэля-Довида – духовного наставника еврейской общины в местечке Самохваловичи Минской губернии. Со стороны матери Арье Гольдберг был внуком гаона Менахема-Элиэйзера, автора книг «Яир Кано», сына гаона Леви - автора книг «Атарат Рош», «Атарат Тифъэрет» и «Мисгерет Тефах» о хлебе в Иерусалимском Храме. Арье-Лейб-Цви Гольдберг получил смиху из рук гаона Иосефа – главы раввинского суда Слонима и гаона Симхи Горвица – главы раввинского суда Ляховичей.

В 1907 г. главным раввином в Турове на смену Арье-Лейб-Цви Гольдбергу пришел Яаков-Иосиф Кирзнер - сын раввина Иегошуа Кирзнера. До приезда в Туров раввин Кирзнер являлся духовным наставником еврейской общины в г. Ковеле Волынской губернии в Малороссии (Украина).

Еврейские молитвенные дома в Турове мирно сосуществовали с православными приходами. Было только правило, что если их открывали на улице или площади, где уже находилась церковь, то расстояние между ними составляло не менее 100 саженей, а если на другой улице, то оно уменьшалось до 50 саженей. Закон охранял еврейские синагоги от соседства с питейными заведениями и трактирами. Их запрещалось открывать ближе 40 саженей, а пивные лавки – 20 саженей от молитвенного дома. В августе 1909 г. в Турове вместе с синагогой, двумя молитвенными домами и одной молитвенной школой, насчитывалось 5 церквей. Самой старой считалась Петро-Павловская церковь, Преображенская церковь построили в 1800 г. на пожертвования прихожан, Свято-Кирилловская церковь была возведена в пятидесятые годы 19 в., Ильинская церковь на Замковой горе - за счет казны в 1850 г. и последней была построена Кладбищенская церковь Всех Святых (1881 г.). Настоятелем первых двух храмов служил священник Александр Гузаревич, а последних трех – Антоний Вечерко. До наших дней сохранилась только одна – кладбищенская Всесвятская, а Преображенская и Ильинская церкви сгорели в годы войны.

Хасиды и митнагдим

В Турове существовали две основные группы верующих, отдававших свои симпатии хасидам и митнагдим. Хасиды были последователями религиозно-мистического народного течения, основанного Исраэлем бен Элиэзером Ба’аль-Шем-Товом во второй половине 18 в. Митнагдим выступали их противниками, которые хотели сохранить ортодоксальный подход. Они обвиняли хасидов в искажении иудаизма и измене традиционных религиозных идеалов, распространении Каббалы. Российские власти предпочитали не вмешиваться в этот конфликт. «Положения о евреях» 1804 и 1835 гг. давали хасидам и митнагдим равные возможности: «Еже ли в каком-либо месте возникнет разделение сект и раскол, то каждому позволяется построить свою синагогу и выбрать своих раввинов». Закон запрещал прибегать к принудительным мерам воздействия на паству, позволял только «увещевать» внутри синагоги.

В хасидских общинах раввинов назначали цадики. В отличие от митнагдим хасиды, как правило, были мало сведущими людьми в Талмуде, от них требовалось знание тех разделов еврейского кодекса, которые относились к ритуалу. Раввины, обладавшие большими познаниями в талмудической литературе, составляли у хасидов меньшинство: Илия-Иосиф из Дрибина, Борух-Мордехай Эттинген (Бобруйск), Исаак-Айзик ха-Леви (Гомель), Шнеур-Залман Фрадкин (Полоцк) и некоторые другие.

В Белоруссии и Литве получило распространение движение Хабад. Дома цадиков существовали в Кобрине, Слониме, Койданово, Березино, Городке. Туровские хасиды признавали авторитет цадиков из Столина, а и Ляховичей. В Турове им принадлежал молитвенный дом, т. н. «Столинская синагога». Время от времени жители местечка становились свидетелями стычек, которые вспыхивали между противоборствующими сторонами. Осенью 1882 г. Гаман Гэц сообщал в корреспонденции газеты «га-Мелиц», издававшейся в Санкт-Петербурге об одном таком происшествии. В первых числах октября 1882 г. в субботу, по полудни, по улицам Турова с песнями и плясками шли хасиды из Столинской синагоги, которые по пути разбили стекла в доме митнагеда. На исходе святой субботы хасиды зашли в белорусскую часть местечка, громко пели и танцевали, чем разозлили христианских жителей. Двух хасидов задержали и сдали в полицейский участок, где они просидели три дня. Арестованных освободили только при посредничестве раввина Мордехая из Копаткевичей. Хасиды Турова радостно встретили своих товарищей, собрались в бейт-мидраше, пили водку и веселились всю ночь напролет.

Однако подобные происшествия были скорее исключением, чем правилом. Митнагдим и хасиды, православные, католики и лютеране мирно уживались друг с другом в местечке. К этому вынуждала их повседневная забота о хлебе насущном и взаимная зависимость в экономическом и социальном отношении. Полицейский урядник Турова одинаково строго относился к нарушителям порядка, невзирая на их религиозную принадлежность.

Эмиграция в Палестину

Евреи Турова никогда не теряли духовной связи с Палестиной. Надежда на приход Мессии, который спасет Израиль, тоска по Сиону и Иерусалиму, как мечта о национальном возрождении, исходившая из уст верующих в молитвах в будни и праздники, укрепляла людей. Идея исхода из поколения в поколение помогала сохранить духовное единство, наделяло внутренней силой, учила противостоять притеснениям. Одиночками и группами, в ограниченном количестве, но евреи из Турова уезжали на землю, о которой было написано в Торе. Тонкий ручеек этого движения неспешно бежал и в 19 в.

Симху Мендельбойма (1869-1930 гг.) его родители - раввин Барух и Лея Тайтельбойм - привезли в Палестину пятилетним мальчиком вместе с его братьями и сестрами. Отец Барух, до отъезда из Турова был известным ским хасидом и проповедником, потомком раввина Йоэля Сиркиса. Мендельбоймы поселились в Иерусалиме, где все дети (5 мальчиков и 4 девочки) получили традиционное еврейское образование. Симха женился на дочери раввина Нахума Эпштейна из Кобрина и основал одну из первых в Палестине прядильных фабрик и наладил выпуск носков. Он много занимался общественной деятельностью. Симха принял участие в создании ашкеназского Совета в Иерусалиме, был среди основателей города Кфар-Саба, руководил Комитетом еврейской помощи в Иерусалиме в дни первой мировой войны. Дети Симхи последовали примеру отца. Дочь Хая стала женой раввина Аарона Тайтельбойма, Рахель – женой раввина Рафаеля Кука. Хана вышла замуж за Хаима Раковера, а Двора – за Бен-Циона Лебела. Сын Алтер стал раввином в Америке; традиционного еврейского образа жизни придерживались сыновья Симхи – Мордехай, Хаим-Матитьягу и Барух-Йехиэль.

В 1874 г. в Палестину перебрались еще три семьи ских хасидов из Турова, которые поселились в Тверии. Этот город на юго-западном берегу озера Кеннерет, являлся одним из четырех святых городов Страны Израиля наряду с Иерусалимом, Хевроном и Цфатом. Здесь находилась известная иешива, члены которой внесли большой вклад в завершение Иерусалимского Талмуда. В 1777 г. в Тверии поселилась группа хасидов из Восточной Европы, которые поддерживали связи с Белоруссией. К ним и присоединились хасиды из Турова, социальный и семейный статус которых представлен в таблице 3:

Таблица 3

Всего в составе трех семей из Турова прибыло 12 чел., включая 7 детей. Главы семейств были зрелыми людьми, средний возраст которых составлял 45 лет. Они имели типичные еврейские профессии – плотник, сапожник и переплетчик. Не исключено, что новые поселенцы поменять профессию или совмещали ее с другими занятиями, которые диктовала абсолютно непривычная обстановка. Не известно, как туровские новоселы пережили акклиматизацию на берегу а, жаркий и влажный климат которого был совершенно не знаком. Но с уверенностью можно сказать, что они считали себя не эмигрантами, а людьми, вернувшимися на родину предков. Главной побудительной силой, заставившей их добровольно совершить драматический поворот в своей судьбе, были глубоко религиозные мотивы