Город Толочин основан в 1433 году как частное владение Витебской губернии Великого княжества Литовского. В 1604 году Лев Сапега основал здесь базилианский монастырь, больницу и школу.
В третьей четверти XVII века впервые упоминаются в исторических источниках новые еврейские поселения Бобр, Белыничи, Волковыск, Горы, Глуск, Дубровно, Крынки, Мир, Россь, Староселье и Толочин.
С 1880 по 1905 год еврейское население города составляло более 70%. Традиционным занятием местных евреев была торговля лесом, зерном, водкой, рыбой, кондитерскими изделиями, галантереей. Среди евреев были также отменные ремесленники: кузнецы, гончары, портные, сапожники, кожевенники, парикмахеры, пекари. Но главным занятием оставалась торговля. Во второй половине XIX века в Толочине проводилось три однодневные годовые ярмарки. К 1880 году действовала 71 деревянная лавка. В начале XX века получил развитие рыбный бизнес, но торговля зерном и лесом оставались главной статьей дохода. Основным торговым путем для жителей Толочина с давних пор была дорога Москва – Варшава и река Друть. В нижнем течении она была судоходной. (Друть – от литовского друтас – широкий. A.Ш.).
В XIX веке в связи с развитием общероссийского рынка появилась потребность в новых видах коммуникаций. В 1866 – 1867 годах начались подготовительные работы по постройке Московско-Брестской железной дороги. В 1871 году вступил в строй ее Брестско-Смоленский участок. Дорога прошла в трех километрах от города. Это значительно оживило экономическое и культурное развитие Толочина. В 1897 году годовой товарооборот станции Толочин составил 12800 тонн леса и свыше 3000 тонн зерна. Кроме того, большая часть леса сплавлялась по Друти до пристани Прибор Могилевского уезда.
Давайте попытаемся заглянуть в Толочин года примерно 1880-го. Тогда в старом Толочине имелось 160 деревянных домов, 110 из них принадлежали еврейским семьям. В Новом Толочине было 93 деревянных дома. 27 из них – еврейские. Было и 4 каменных дома. 3 – в старом Толочине, 1 – в Новом Толочине. Всего в Старом Толочине в 1880 году работало 1119 евреев. А в Новом – 253. Здесь нужно пояснить. С 1792 года Старый Толочин находился в составе Российской империи (с 1801 – в Оршанском уезде Могилевской губернии). Во второй четверти XIX столетия Новый, или Заречный Толочин, был основан на другом – западном берегу Друти и вошел в состав Сенненского уезда Могилевской губернии.
Известны фамилии крупных толочинских торговцев начала XX века. Бакалеей промышляли Гилей Ицков Алитиц, Сора Лейзерова Кантарович, Злата Мейерова Изерлис. Керосином и сахаром торговал Залман Берков Шур. Льняными изделиями – Израиль Мовшов Мерлис. Солью занимался Ицка Янкелев Димент, цветами – Гилель Евнов Крук. Среди крупнейших толочинских торговцев был некто Замель Шоломов Бейлин, владеющим бакалейным магазином. Возможно родственник американского композитора Ирвина Берлина (Изи Бейлина).
В XIX – начале XX столетия в Толочине действовали: католическая церковь, старый монастырь базилиан, две начальные трехгодичные государственные школы, почтово-телеграфная станция, аптека, библиотека. Работали несколько небольших заводов, перерабатывавших сельскохозяйственное сырье и стеклозаводы крупного промышленника, учредителя фирмы «Стекольные заводы Мерлис». Евреи работали в торговле, занимались различными ремеслами, извозом.
В Толочин приезжали люди из других местечек за товарами, здесь было много оптовых магазинов, лавок и ларьков, большая базарная площадь.
«В лавках и ларьках, – вспоминает толочанка Софья Львовна Рохкинд, – были всевозможные товары: бакалея, галантерея, обувь, посуда, москательные товары, гончарные изделия, керамика, разные ткани и готовая одежда, пух и перо, книжная и писчебумажная продукция. Были также ряды мясников. Рыбу привозили три раза в неделю из других местечек, где были водоемы. Рыба была всякая: щука, карась, линь, плотва, только не помню, чтобы был карп. Наиболее важной считалась щука. В магазинах продавались разные сорта соленой и сушеной рыбы (сельдь, вобла и др.)».
Сразу после базарной площади начиналась главная улица – Оршанская (теперь ул. Ленина). На ней находились большая синагога и две поменьше. На первом этаже большой синагоги молились мужчины, женщины молились на втором этаже. На синагогальном дворе происходил обычно свадебный обряд. Сюда приводили жениха и невесту в сопровождении родных и знакомых, ставили хупу – свадебный балдахин и проводили обряд обручения.
Улица Заречная (Зареченская) теперь ул. Энгельса, была одной из самых длинных. Начиналась недалеко от базара, пересекала реку Друть и тянулась далеко на запад, пересекаемая многими переулками и улицами. Здесь были почта и телеграф, жили ремесленники: портные, сапожники, кузнецы. Заканчивалась улица широким шляхом. (В настоящее время автомагистраль Москва – Минск). Освещение улиц было плохим. Кое-где тускло горели керосиновые фонари, а основным источником освещения был слабый свет, падающий из окон домов. Не все улицы были мощеные. Во время осенних дождей грязи хватало, хотя по бокам улиц были деревянные тротуары.
Большим бедствием для города были частые пожары. Жилой фонд состоял в основном из деревянных строений. В 1897 году в городе была создана пожарная дружина и в ней четыре отряда: лазалыциков, трубников, защитников и отряд по водообеспечению. Как свидетельствуют архивные документы, у членов дружины были хорошая выучка и дисциплина. Точность, быстрота действий, высокий профессионализм позволяли самоотверженным пожарным бороться с огнем. Люди старшего поколения еще помнят высокую металлическую пожарную вышку с сигнальным колоколом, что стояла на городской площади. Днем и ночью несли на ней боевое дежурство пожарные Толочина. С высоты в голубой дымке горизонта хорошо просматривалась окружающая местность. И когда дозорный замечал огонь – звучал тревожный звон – сигнал для действий пожарного расчета.
Здесь на площади проводились парадные сборы, учеба пожарных. Кроме государственной пожарной, в городе существовала добровольная пожарная дружина. Возглавлял ее фельдшер Яков Шур. Молодые стройные усачи в униформе, в начищенных до блеска медных касках быстро растягивали пожарные рукава и гасили условный пожар. Также они действовали и при тушении настоящих пожаров.
Всегда приводила толочан в восторг игра духового оркестра на городской площади в дни праздников. Музыкантами были те же усачи в касках Якова Шура.
Давно нет в Толочине той вышки, нет торгового ряда из каменных лавок (после войны в них еще торговали). На этом месте находится центральная площадь и административное здание райисполкома. А пожарная расположена на южной окраине города, на территории бывшего парка помещика Славинского в новом типовом помещении, где по-прежнему исправно несут службу люди мужественной профессии. Только круг обязанностей их значительно расширен. И техника для пожаротушения иная.
«Судьба же отличного медика и толочинского пожарника номер один Якова Шура, – вспоминает С. Рохкинд, – сложилась трагически. Когда началась война, он прятался где-то в деревне с больной женой. Жена вскоре умерла, а своего доктора «благодарные» пациенты выдали немцам. Его водили по улицам Толочина, пытали, зверски издевались».
Фельдшер Яков Шур, врачи Роза и Илья Шпитальник были настоящие интеллигенты, настоящие профессионалы, сделавшие много добра людям. Фашисты расстреляли врача Розу Львовну Шпитальник и ее двоих детей.
Услугами врача Ильи Шпитальника мне довелось воспользоваться в июне 1941 года. По делам мы с матерью шли в Толочин. Проходя через небольшой лесок у Толочина, я босой ногой наступил на острие днища разбитой бутылки, притаившейся на заросшей травой тропинке. Образовалась глубокая рана ступни, из которой хлынула кровь. Мать подручными средствами перевязали рану, и на счастье нас подобрал проезжий крестьянин на лошади и подвез к дому Шпитальника. (Его хорошо знали в районе). Сказав несколько ободряющих слов, врач принялся за дело. Обработав рану, стал искать осколки стекла. Делал это специальным инструментом в виде изогнутой спицы с шариком на конце. Из-за отсутствия обезболивающего, процедура, совершаемая в открытой ране, вызывала нестерпимую боль. Сжав до хруста челюсти, я не проронил ни звука, за что доктор похвалил меня. Сквозь бинт, увеличиваясь в размерах, все явственнее на месте раны проступало красное пятно. Так в 11 лет по несчастливой случайности я стал пациентом врача Шпитальника и благодарен ему до сих пор.
Израиль Абрамович Кривошеев работал молоковозом, доставлял молоко из Корольков на Пореченский маслосырзавод. Возглавлял хозяйство Моисей Семенович Борода. Он погиб на фронте.
Были еврейские колхозы также в деревнях Багриново, Стуканы, Яново, Мешково. Пассажиров и грузы перевозили балаголы – частные легковые и ломовые извозчики. В конце 1937 года в городе была организована артель ломовых извозчиков, ее возглавлял Лазарь Вульфович Менделькер – вплоть до начала Великой Отечественной войны. И на лошадях артели многие еврейские семьи из Толочина были эвакуированы в советский тыл.
«Наша семья, – вспоминает дочь Лазаря Менделькера Фаня, – была эвакуирована в Челябинскую область, где находилась с июля 1941 по сентябрь 1945 года. Вернувшись с фронта, отец разыскал нас и вернул в Толочин».
Фаня Лазаревна всю жизнь проработала в родном городе. Вначале статистом райуполнаркомзага, затем, получив специальность – бухгалтером толочинского сельпо, старшим бухгалтером в агентстве «Союзпечать». Будучи пенсионеркой около 20 лет привлекалась для проведения переучетов в торговых точках района. Интересно, что во всех документах, начиная со школьных и кончая Дипломом курсов повышения квалификации у Ф. Менделькер по всем дисциплинам красуются одни пятерки! Ее отец, в отличие от дочери, был неграмотным, но от природы способным, расторопным человеком, возглавлявшим артель из 15 извозчиков. Артель предоставляла услуги организациям города по доставке различных грузов. Позднее в артель вступили и 7 легковых извозчиков, которые на своих подресоренных, обтянутых черной кожей фаэтонах, с фонарями по бокам, доставляли пассажиров в населенные пункты района по заказу и по маршруту Толочин – Вокзал. В артели работали Кривошеев и его сын Абрам, Хайкины, Брод, Розины, Борода, Гильман, Аврутин и др. Конюхом работал Гордеев.
Из среды Толочинских евреев вышло несколько знаменитостей, получивших мировую известность. В 1888 году в семье Мойши и Леи Бейлин новорожденного нарекли Израилем. (В США его, правда, знают под псевдонимом Ирвин Берлин). В 1893 году семья переехала в Нью-Йорк. Подросток поначалу работал в китайском ресторанчике, уличным певцом. В 1907 году молодой человек напечатал свою первую песню. В 1911-м создал композицию Alexander Ragtime Band. Так начинался американский джаз. 1918-й... В России полыхает пожар гражданской войны. Раскаты ее грома долетают до Америки. 30-летнего композитора призывают в армию. Там он делает наброски песни «Боже, благослови Америку». 1938 год. В мире запахло войной. Угроза идет из Германии. В ночь с 10 на 11 ноября фашисты устроили погромы по всей стране. Берлин возвращается к забытой идее. А уже днем 11 ноября в исполнении Кейт Смит по американскому радио прозвучал гимн «Боже, благослови Америку», автором которого был парень из Толочина Изя Бейлин. Песню душой и сердцем подхватила вся Америка, а Ирвин стал национальным героем. Он прожил более века, умер на 101 году жизни. Написал более 1000 (!) песен. В его честь в 2002 году в США была выпущена почтовая марка. Америка не забыла своего маэстро. Будем надеяться, что и в Толочине когда-то зазвучат песни Ирвина Берлина.
В 1903 году в Толочине в образованной еврейской семье родилась Софья (Спринц) Львовна Рохкинд. Ее отец по профессии был часовым мастером высокого класса, хорошо знал ювелирное дело. Он знал кроме идиша, русский, немецкий и древнееврейский (иврит) языки. Много читал, выписывал еврейские газеты на идише и древнееврейском, журнал. Софья вместе с отцом и дедом перечитала весь Тонах. Знала наизусть поэзию Бялика и Черниховского, которые писали на иврите. Однако ее любимым стал живой народный разговорный язык идиш. Софья успешно окончила местную школу.
Мать Софьи, родом из местечка Оболец, также получила неплохое образование Она читала книги на еврейском и русском языках, хорошо была знакома с творчеством Л. Толстого, В. Гюго, других классиков. Умела хорошо готовить, шить, занималась рукоделием.
Рано потеряв родителей, девочка воспитывалась в доме дедушки, мелкого купца. Через ее непростую судьбу, как сквозь призму преломились основные события XX века. Ей суждено было познать мудрость, величие и трагизм своего народа. В 1920 году Софья поступает в институт еврейских знаний в Петрограде. После закрытия в 1925 году института перевелась на еврейское отделение литературно-лингвистического факультета МГУ-2 в Москве. После его окончания в 1928 году работала учителем в еврейском секторе Белорусской Академии Наук, где велись исследования в области еврейской истории, литературы и фольклора, языкознания. В 1935 году С. Рохкинд защитилась по поэтическим переводам А. Пушкина на идиш. В результате сталинских чисток Институт Еврейской культуры прекратил свое существование. Из лингвистического отдела уцелело двое работников – С. Рохкинд и Г. Шкляр. Их перевели в институт белорусской литературы и языка. В 1950 году С. Рохкинд сместили с должности заведующей кафедрой под предлогом укрепления института коренными кадрами. На возражение С. Рохкинд, что она «коренная, что все ее корни в Белоруссии», ей цинично ответили: «У вас не те корни».
В 1939 году Софья Львовна совместно с Г. Шкляром завершила работу над идиш-русским словарем, который из-за идеологических препон вышел в свет лишь в начале 1941 года, хотя на обложке указан 1940-й...
24 июня 1941 года Минск сильно бомбили. Город был объят пламенем пожарищ. В рощице, рядом с Академией, высадился десант немецких парашютистов. С. Рохкинд и Г. Шкляр стояли в своем кабинете на четвертом этаже у раскрытого окна. У обоих была одна мысль: если сюда ворвутся немцы, выброситься из окна. Софья Львовна пешком ушла из горящего Минска. Жила в эвакуации на Урале и в Казахстане. После освобождения Минска в 1944 году, вернулась в Белоруссию, работала в Минском пединституте, воспитав целую плеяду ученых-языковедов.
Уже почти потеряв зрение, в 1996–1998 годах С. Рохкинд написала теплые воспоминания о городе своего детства и юности, о своей малой родине, о которой не забывала до последних дней. «Я помню до мельчайших подробностей наш дореволюционный Толочин, помню и многих людей, которых я видела в лавках, в мастерских, на улицах. Мне кажется, что это были хорошие честные люди. Не помню, чтобы о ком-нибудь говорили, что он вор и мошенник».
После смерти Софьи Львовны ученый Виталий Степанович Зайко написал статью, посвященную своему учителю «Жизненный путь длиной в столетие». Он пишет: «После выхода против своей воли на пенсию, С. Рохкинд осталась таким же энергичным и деятельным человеком. Писала в «Советиш Геймланд», переводила на идиш из Пушкина, других русских и белорусских писателей, следила за событиями культурной и политической жизни. Трудности, лишения, одиночество в последние годы жизни не сломили ее. До самого последнего дня она хотела жить и помогать людям».
Мировую известность С. Рохкинд получила после выхода в свет идиш-русского словаря, созданного в соавторстве с Г. Шкляром.
Софья Львовна была добрым человеком, помогала всем, кому могла. У нее было много учеников. Оставила добрую память о себе у всех, кто ее знал. Ей было 97 лет, когда она ушла из жизни. Достойно прожив ее, никого не предав в трудные годы сталинских репрессий.
Подробнее...